волдырями и занозами. Кожу саднило от морской воды, голова болела от обезвоживания.

Вскоре после полуночи они заметили в темноте силуэт большой горы.

– Думаю, это Сала-Рок, – отрешенно произнес Фенсу. – По воде нам ближе не подобраться. Наверняка вход в гавань патрулируется множеством галер. Отсюда пойдем пешком.

Фенсу и Коул затопили лодку, наполнив ее камнями на случай, если она снова им понадобится. Все четверо направились в сторону Великой гавани, стараясь перемещаться как можно осторожнее по открытой местности. В темноте они держались друг друга. Фенсу шел впереди, за ним Елена с Моисеем, замыкал шествие Коул. Ослабевшим от голода и жажды, им приходилось часто останавливаться. Они вздрагивали от каждого шороха. За время пути они заметили лишь один костер вдали. Им пришлось идти длинной дорогой, чтобы по возможности оставаться в тени скал. В каждую секунду можно было наткнуться на турецкий лагерь. Совсем близко прошел патруль – слышно было даже шуршание одежды и хруст камней под чьими-то ногами, но видно никого не было. Турки беззвучно шли в сторону залива Бигхи: ни слова, ни даже кашля. Фенсу удерживал остальных на месте еще час после того, как патруль исчез вдали.

Уже светало, когда они добрались до Бигхи, небольшого мыса к северо-востоку от Биргу. Посреди мыса возвышался голый холм под названием Сальвадор. Почти весь мыс был пуст, за исключением ряда турецких палаток в южной части, у входа в залив Калкара-Крик. А наискосок, если смотреть через Великую гавань, горели огни форта Сант-Эльмо. На западе, через залив, виднелась неясная тень форта Сант-Анджело, а слева от него громадный корпус лазарета. Дальше вдоль берега тянулся бастион Кастилии. За ним, на холмах Санта-Маргерита, турки возвели целый город.

Фенсу, Коул и Елена тихо обсуждали, как действовать дальше: попробовать податься к форту Сант-Анджело или выбрать какую-нибудь лазейку вдоль стен Биргу. Фенсу казался потерянным, а Коул плохо знал Биргу. Решение приняла Елена.

– Мы доплывем до ворот у лазарета, – сказала она.

Им предстояло преодолеть двести ярдов по воде, где они в любую секунду могли стать легкими мишенями для стрелков. Елена с беспокойством взглянула на Моисея. Он хорошо плавал, но сейчас казался таким маленьким и хрупким, а в глазах не осталось и следа обычного блеска. Он устал и перегрелся. Но когда Елена спросила, сможет ли он проплыть такое расстояние, Моисей улыбнулся своей задорной мальчишеской улыбкой:

– Спорим, я тебя обгоню!

Рассветало.

– Надо бы переждать день, – заметил Коул. – Они заметят нас, когда мы будем на полпути.

– Если мы останемся здесь, они тем более нас увидят, – возразила Елена. – Мы не проживем еще один день без воды, да и спрятаться тут негде. Надо плыть. Прямо сейчас.

Последнюю сотню ярдов они проползли на животе. Оказавшись в воде, все четверо поплыли через залив. Моисей хотя и храбрился, но был совершенно измучен. Он быстро ослабел. Елена помогала ему как могла, но и ее силы почти иссякли. К ним подплыл Коул. Он схватил мальчика за штаны и потянул за собой. Время от времени он отпускал Моисея, и тот плыл сам, потом Коул снова помогал ему.

Преодолев половину пути, они увидели, как поблескивают на солнце стволы орудий Шиберраса. Внезапно пушки осаждающей стороны открыли огонь небывалой интенсивности по форту Сант-Эльмо. Когда они уже были рядом с Биргу, их заметил часовой, стоявший на стене.

– Люди в воде! – закричал он.

Тогда их увидел и находившийся позади них турецкий дозорный. Несколько стрелков-турок поспешили подняться на холм и начали стрелять. Их калибр был больше, чем у пушек защитников, дальнобойность и точность выше. Турки могли стрелять, не опасаясь пострадать от ответных выстрелов, хотя и находились слишком далеко для метких выстрелов. Ведя огонь по плывущим, они смеялись и делали ставки. Люди в воде не были солдатами. Для турок это была не битва, а лишь тренировка в меткости. Пули от их аркебуз падали в залив, образуя небольшие водные гейзеры прямо рядом с плывущими. Елена услышала звонкий звук и тут же поняла, что это.

– Моисей! – Она в отчаянии кинулась к сыну.

Коул крикнул ей, чтобы плыла дальше.

– Я возьму его! Выходи на берег!

Она вылезла на берег следом за Фенсу, который протянул ей руку с пристани. Снаряд попал в пристань возле него. Осколками ему ранило ногу, и он с криком опустился на землю. Елена дернула его за руку, заставив снова встать. Она увидела, как к пристани подплывает Коул. Со стен над ними вели огонь солдаты-защитники. Это плохо помогало против разъярившихся турецких аркебузиров. Солдаты кинулись по ступеням вниз, чтобы помочь пловцам.

Коул буквально зашвырнул Моисея на пристань и забрался вслед за ним. Схватив мальчика, он побежал через узкий причал, где выгружали из лодок раненых, доставленных в лазарет. Коул нес Моисея впереди себя, обхватив его обеими руками. Это было неудобно, но другого способа защитить ребенка у него не было. Рядом взорвался снаряд, и во все стороны полетели каменные осколки. Коул споткнулся и только снова обрел опору под ногами, как ему выстрелили в спину. Он упал, не издав ни звука. Его тяжелое тело придавило Моисея, который взвизгнул от боли.

Елена все видела. Она закричала и бросилась назад.

– Нет! – попытался удержать ее Фенсу. – Они тебя точно убьют!

Елена вырвалась из его рук и побежала назад к воде. Вокруг Коула расплывалась лужа крови.

– Мама! – кричал Моисей, зажатый снизу.

Коул был слишком тяжелым, и Елена никак не могла сдвинуть его мертвое тело. Схватив Моисея за руку, она начала его тянуть, в то время как мальчик и сам пытался выползти из-под Коула. Елена слышала приближающиеся шаги солдат. Воины бежали по пирсу к ним на помощь. Моисею удалось вырваться из своего плена. Елена схватила его на руки и кинулась к воротам, закрывая его своим телом. Раздались новые выстрелы. Солдаты схватили Коула за руки и поволокли его за собой. Фенсу доковылял до ворот, волоча окровавленную ногу.

До цели было всего двадцать ярдов, но для Елены это были долгие мили. Ей показалось, что время остановилось. Мокрое насквозь платье стесняло движения. Мышцы сводило, легкие горели. Фенсу укрылся в тени ворот. Елена за что-то зацепилась юбкой и упала. Моисей ударился головой о пристань и заплакал. Его вопли потерялись в общем шуме. Люди на стенах подбадривали и стреляли в далеких турок. Над пристанью стоял дым от пушек. Елена слышала, как нелепо на фоне всего происходящего кричит чайка. С противоположной стороны гавани ревели пушки. Елена снова поднялась на ноги, подхватила Моисея и побежала дальше.

Мгновение спустя она уже была у ворот. Забежав внутрь, она не останавливалась, пока не оказалась на середине лестницы, под надежной защитой мощных стен. Ужас от пережитого и измождение взяли свое, и она рухнула на землю, не понимая толком, кто рыдает – Моисей или она сама.

Глава 40

В темнице для рабов Луке выдали факел и запустили в камеру.

Сделав шаг вперед, он остановился, пытаясь так направить факел, чтобы хоть что-то увидеть. Он подождал, пока глаза не привыкнут к темноте. Комната была маленькая, со старыми каменными стенами. Пол усыпан грязной соломой. Остальные узники, побывавшие здесь, теперь работали в артелях. Лука увидел лишь одного мужчину, стоявшего у дальней стены. Он был без одежды, руки прикованы к камню железными кандалами. Лука никак не мог разглядеть черты его лица. Он шагнул вперед. Факел прекрасно освещал его собственное лицо, и первым заговорил узник:

– Отец? Лука Борг? Это ты?

Лука осторожно двинулся к нему, как будто там, в потемках, его ожидал лев. Когда он оказался достаточно близко, чтобы рассмотреть человека, то внимательно вгляделся в его глаза.

– Нико? – произнес Лука почти шепотом. – Николо? Неужели это возможно? Это и правда ты?

Нико кивнул. От наплыва чувств он не мог говорить, к глазам подступили слезы.

– Мне сказали, что ты здесь, – сказал Лука. – Я не мог поверить. Я был уверен, что тебя нет в живых.

– Меня похитили корсары, вот и все. Я жил в Алжире, а потом… Но об