– Что с тобой? Что случилось? Уж не обидели эти выродки тебя…

– Нет-нет, со мной в штабе обращаются хорошо, – секунду подумав, девушка добавила: – меня держат вдали от посторонних глаз, так что даже негативных эмоций в свой адрес я практически не чувствую. Для них я…

– Очень ценный инструмент, знаю, – горько закончил Руксус. – Тогда что с тобой? Ты будто сама не своя.

Их взгляды встретились. Она с невероятным трудом сдержала рвущиеся наружу слёзы, тихо повторила свой вопрос:

– Как ты…как можно быть таким спокойным, когда не знаешь, вернешься ли ты, или нет? Вы с Альбертом совсем скоро уходите, и быть может, это вообще наша последняя встреча, а ты…

–Т-ш-ш, Марианна, не стоит, – он нежно прижал ей к себе. – Честно говоря, не знаю, что такого сказать тебя, учитывая, что со страх смерти давно не тревожит меня. Все мы рабы Империума, все мы умрём в его кандалах, но хотя бы в последний миг, всего на секунду, обретем свободу. Возможно, оно того стоит, кто знает. Но не страшись судьбы, Марианна, прошу тебя. Даже если меня не станет, я знаю, вы с Альбертом убережете друг друга. – Руксус приподнял её за подбородок. Девушка едва сдержалась, чтобы не впиться в него поцелуем. – И чем больше я думаю об этом, тем спокойнее мне на душе. Мне не страшно погибнуть, моя родная, а страшно оставить вас. То, что могут сделать с вами, если я уйду… однако страх страшнее и смертоноснее любого оружия. Я всегда вам, помниться, это говорил.

Марианна, вся дрожавшая, но не от ветра, с трудом сглотнула очередной ком, застрявший в горле.

– Да…ты многое нам показал, многому научил… Всегда был примером того, кем нам стоит быть. Не бояться, не падать на колени, не забывать, кто мы, свою природу. Знаешь, мы с Альбертом сейчас именно такие лишь благодаря тебе.– Марианна…

– Нет, Руксус, это сущая правда. Во всяком случае, про меня. Это лишь внешне, на словах, я всегда уверенна в себе, почти ничего не боюсь, быстра на грубость, но внутри…внутри я всегда боялась. Сначала за себя, потом научилась бояться за вас. Но ты показал нам, что страх убивает надёжнее, губит раньше, чем любой клинок, пуля или пламя костра. Отчасти поэтому мы сейчас живы. И продолжаем считать себя людьми.На тонких белых губах Руксуса расцвела искренняя, теплая улыбка, от которой душе Марианны захотелось улететь куда-то очень далеко.– Очень рад, что смог оказать на вас такое сильное, положительное влияние, родная.С другой стороны улицы раздался требовательный голос, девушка едва увидела, что это какой-то незнакомый ей офицер:

– Эй, колдуньё! Поспешите! У вас всего несколько минут.

– Я помню, капитан, – громко, но спокойно ответил Руксус. – Не отнимайте их у нас, уж будьте так добры.Офицер фыркнул, но ничего говорить не стал. Его рослый силуэт едва угадывался в снежной мгле. В небе громко заревело от приближающихся транспортных челноков, что до сих пор напоминали Марианне летающих китов своими исполинскими размерами.– Вас отправляют ночью, – она не спрашивала, – чтобы вас не видели остальные. Держат вас в тени до последнего…Остальной Полк прибыл на позиции ещё днем.

Руксус оценивающе посмотрел на неё.

– Да…я знаю. Но к чему ты клонишь?

– Пусть простые солдаты находятся в неведении, но я-то почти постоянно нахожусь при высшем командовании…Да и ты всё ментально чувствуешь. Это не Илос, Руксус. Здесь не будет так же легко. Вполне возможно, что мы все…– Я же сказал: не стоит страшиться судьбы. Мы отправляемся на фронт, Марианна, – он притянул её к себе, крепко поцеловал в центр лба. Последними остатками сил девушка вновь сдержалась. – Береги себя, пока мы сражаемся, ладно? Хочу видеть тебя целой, когда вернусь.Он вновь улыбнулся и направился к ждавшему его офицеру, явно начинающего терять терпение. Резко взвыл усилившийся ветер, в момент будто разделивший их, так что Марианна дёрнулась, а так и не прозвучавшие слова исчезли в воздухе. Вместо их повторения девушка на секунду вцепилась в рукав юноши, рванулась вперед и поцеловала Руксуса в холодную щёку, вложив в этот поцелуй все нежные чувства, что испытывала.

Пожалуйста, возвращайся…Взгляд молодого псайкера изменился, словно просветлел, что-то понял. Он посмотрел на Марианну совсем иначе, словно увидел её впервые.

– Марианна, ты…

– Эй, пошевеливайтесь, время уже! Нам пора выезжать, мутант!

Девушка будто бы виновато улыбнулась, стремительно поцеловала ещё раз и рванула прочь. Его гибкий, изящный силуэт быстро исчез в снежной мгле.

Руксус шёл к машинам, в конус яркого света, отбрасываемого транспортными машинами. На губах юноши застыла печальная, едва заметная улыбка, но глаза сохраняли прежнюю растерянность.

Я и сам всё прекрасно понимаю, Марианна. Вероятнее всего, все мы обречены, но ты и Альберт… Вы должны жить. И ради этого я сделаю всё.О том, что произошло в самом конце, он пока предпочёл не думать, оставить на потом.

Возле транспортников псайкер поднял голову к снежному, но удивительно звёздному небу. Улыбка его растаяла, нахмуренный взгляд принял озадаченное выражение.Похоже, генерал просто проигнорировал меня. Что ж, ему, возможно, и без меня скажут, что этот мир в опасности не только из-за присутствия предателей. Эмпиреи вот-вот ворвутся сюда во всей своей безграничной мощи, и нам нечего ей противопоставить. Абсолютно. Если это произойдет, то Серапис действительно станет одной большой братской могилой. Для всех нас.

Несмотря на невероятно плотное соприкосновение измерений и постоянно усиливающееся гнетущее чувство в мозгу, юноша чувствовал себя неплохо. Марианна здесь, в глубоком тылу, а за Альбертом во время боя он сможет присмотреть лично. Да и в конце концов, снова предоставиться возможность дать волю внутреннему пламени.Руксус не сомневался, что сжигать ему придется очень, очень много.

Первым гнетущим предвестником беды оказалась воздушная тревога. Старший арбитр Марк Дугал проверял боеготовность одной из огневых точек во внутренней линии обороны, когда это произошло. Его «инструктировал» лейтенант ПСС Сераписа по фамилии Фоули. Арбитр старался слушать вояку, однако на самом деле