темы, большинство ведущих философов морали чувствуют себя вынужденными занять определенную позицию по отношению к животным.

Наиболее глубоким сдвигом за последние сорок лет стало сокращение дистанции между нормальными людьми и другими животными в отношении агентности. Этот сдвиг повлиял как на конкретные нормативные взгляды, так и на то, какие проблемные области считаются наиболее важными.

Агенты и пациенты

Опубликованная всего через восемь лет после "Освобождения животных", книга Тома Ригана "Дело о правах животных" (1983) стала вторым знаковым трудом по этике и животным, опубликованным во второй половине двадцатого века. Центральное место в теории Ригана занимает различие между моральными агентами и моральными пациентами. Необходимым условием для того, чтобы быть моральным агентом, по мнению Ригана, является автономность в "кантовском смысле". Моральные агенты

это люди, обладающие различными сложными способностями, включая ... способность применять беспристрастные моральные принципы для определения того, что ... с точки зрения морали должно быть сделано ... и свободно выбирать ... действовать так, как того требует мораль ...". Поскольку моральные агенты обладают этими способностями, справедливо возлагать на них моральную ответственность.

Риган считает, что "крайне маловероятно, чтобы какое-либо животное было автономным в кантовском смысле" (с. 84), поэтому крайне маловероятно, чтобы какое-либо животное было моральным агентом. Нормальные взрослые люди являются моральными агентами, но некоторые люди таковыми не являются (например, "человеческие младенцы, маленькие дети, а также психически ненормальные или ослабленные люди всех возрастов" (с. 153)). Они, как и "нормальные млекопитающие животные в возрасте одного года и более", являются моральными пациентами.

 

Моральные пациенты - это существа

У кого есть желания и убеждения, кто воспринимает, помнит и может действовать намеренно, кто имеет чувство будущего, включая свое собственное будущее (т.е. является самосознательным или самоосознающим), кто имеет эмоциональную жизнь, кто имеет психофизическую идентичность во времени, кто имеет своего рода автономию (а именно, автономию предпочтений), и кто имеет эмпирическое благополучие.

Риган признает второй класс моральных пациентов, которые обладают сознанием, чувством и другими когнитивными состояниями, такими как вера и память, но не обладают самосознанием или самоосознанием. Моральные пациенты любого типа

не имеют предпосылок, которые позволили бы им контролировать собственное поведение таким образом, чтобы быть морально ответственными..... Моральный пациент не способен сформулировать, не говоря уже о том, чтобы руководствоваться моральными принципами при обсуждении вопроса о том, какой из ряда возможных поступков будет правильным или должным совершить.

Категорическое различие между моральными агентами и моральными пациентами Риган проводит в некотором роде интуитивно, и это помогает ему сформулировать один из основных тезисов его книги, а также упрощает моральный ландшафт. В то время, когда Риган писал книгу, кантовское мнение о том, что права могут быть только у тех, кто уважает права, было чрезвычайно влиятельным. Риган стремился отвергнуть эту точку зрения, и различие между моральными агентами и моральными пациентами было частью концептуального механизма, который позволил ему это сделать. Некоторые люди и животные обладают правами в силу того, что являются моральными пациентами, даже если они не могут уважать права других (они не являются моральными агентами). Это различие также дало Ригану ресурсы для блокирования распространенного аргумента против вегетарианства, который, возможно, наиболее очаровательно сформулировал эрудит XVIII века Бенджамин Франклин.

[Во время моего первого плавания из Бостона, когда мы стояли на мели у острова Блок, наши люди занялись ловлей трески и наловили ее великое множество. До сих пор я придерживался своего решения не есть животную пищу, и в этом случае я вместе с моим хозяином Трайоном считал, что брать каждую рыбу - это своего рода неспровоцированное убийство, поскольку никто из них не причинил и не мог причинить нам никакого вреда, который мог бы оправдать убийство. Все это казалось очень разумным. Но я и раньше был большим любителем рыбы, а когда она выходила горячей из сковороды, то пахла просто восхитительно. Некоторое время я балансировал между принципом и склонностью, пока не вспомнил, что, когда рыбу вскрывали, я видел, как из ее желудка вынимали более мелкую рыбешку. Тогда я подумал: "Если вы едите друг друга, то я не вижу причин, по которым мы не можем съесть вас".

Ответ Франклина, по мнению Риган, совсем не хорош: Франклин - моральный агент, который несет ответственность за свои действия; треска с рыбой в брюхе - моральный пациент, который не несет ответственности за свои действия. Только такие агенты, как мы, несут ответственность за свои поступки. Огромные страдания, причиняемые природой и животными, недоступны для моральной ответственности.

Несмотря на кажущуюся интуитивность, критерии Риган для того, чтобы быть моральным агентом, включают в себя набор очень сложных способностей, и неясно, что считается доказательством наличия этих способностей, кроме их проявления в узнаваемых формах. Предположим, что мы согласны с тем, что существуют существа с непроявленными способностями. Как мы можем их распознать? Я думаю, можно убедительно утверждать, что большая часть человечества никогда не использовала (снова цитируя Риган) "беспристрастные моральные принципы для определения того, что... с моральной точки зрения должно быть сделано". Есть ли у них не проявленная способность к этому? С другой стороны, существо может быть очень сложным, но не обладать теми способностями, которые требуются Ригану для того, чтобы быть моральным агентом. Существо может быть самосознательным и обладать способностью регулировать свое поведение в соответствии с "частичными" моральными принципами, но при этом не быть моральным агентом с точки зрения Ригана. Это заставляет задуматься о том, что такое быть моральным принципом и в чем именно заключается беспристрастность. Мотивация этого беспокойства заключается в том, что для Ригана только те, кто способен быть практикующим кантианцем или прямым утилитаристом, считаются моральными агентами.

Еще до выхода книги Риган в литературе были приведены аргументы в пользу того, что некоторые животные являются моральными агентами или моральными агентами в той или иной степени, что говорит о том, что различие не является категоричным. В том же году, когда вышла книга Регана, Лоренс Джонсон (1983) утверждал, что "моральное агентство не требует действовать из принципа" (с. 50) и что "мы ... разделяем моральное агентство ... с животными". Еще раньше С. Ф. Сапонцис (1980) утверждал, что животные могут быть добродетельными, даже если они не являются "моральными существами".

Хотя различие между моральным агентом и пациентом продолжает использоваться, категориальное различие, которое оно обозначало между "нормальными взрослыми людьми" и животными, становится все более размытым (см., например, Pluhar 1988; Shapiro 2006; Sebo 2017). Мы все чаще выявляем то, что кажется агентивным поведением у многих нечеловеческих животных, и в то же время мы видим, что многое