Но Гектор, не имея обыкновения бояться того, чего не видел, продолжил путь до последних дерев этого леса. Сильный зной побудил его снять шлем, и тут он увидел двух девиц, едущих мимо, и не преминул приветствовать их. Они ответили.

– Ах, как жаль, сир рыцарь, – сказали они, – свидеться с вами в таком месте, откуда вам не выйти живым!

Гектор, чью решимость ничто не могло поколебать, ехал по-прежнему вперед и вскоре заметил замок, окруженный глубокой водой, через которую был переброшен мост. В тени вяза, росшего поблизости, сидела девица.

– Сир рыцарь, – сказала она, – берегитесь перейти этот мост, вы идете на свою погибель. Видите рыцаря на той стороне? Это лучший рыцарь на свете; он вызовет вас на поединок, он вас победит и обойдется с вами так же, как со всеми прочими.

– Что же он с ними делает?

– Он топит их в воде, и всадников, и коней.

– Мне и впрямь любопытно на это взглянуть. Оставайтесь с Богом, сударыня!

К дереву была прислонена глефа; он ее взял и ступил на мост. Там ему преградил путь могучий рыцарь, стоявший на страже. Столкновение было жестоким донельзя; но копье рыцаря сломалось, а Гектор своим угодил ему в самую грудь и выбил его из седла. Если бы не свая, в которую он уперся, он бы упал в воду и там утонул. Не особо печалясь о том, что с ним стало, Гектор постучал в ворота замка: ему отворили, а затем заперли перед носом. Он спросил о причине такого отказа.

– Она в том, – ответили ему, – что ни один рыцарь не войдет в этот замок, не дав прежде клятву на святых, что искоренит его пагубный уклад.

– По чести говоря, – сказал Гектор, – я готов дать такую клятву.

– Так вы клянетесь?

– Да.

Ворота отворились снова; он вошел, и первой его заботой было расспросить обитателей, что это за уклад.

– Владелец замка, – сказали они, – самый жестокий из смертных и самый сильный из воинов, какие бывают на свете. Он бросает вызов любому без изъятия, кто явится сюда; когда он победит его, то раздевает донага и водит так по улицам города. Таков первый обычай; а вот и второй, коему в жертву принесены мы, его подданные. Каждый день он берет одну из наших дочерей, когда она войдет в пору девичества; он принуждает ее разделить с ним ложе, а после бросает подонкам из своей челяди. Более сорока прекрасных дев уже постигла эта мерзкая участь[352]. Судите сами, рыцарь, желаем ли мы видеть вас нашим мстителем!

– Но где я могу его встретить? – спросил Гектор.

– Мы вас к нему проводим.

И в самом деле, они проводили его в сад, огороженный высоким частоколом; ему указали рог из слоновой кости и сказали в него трубить.

При первом же звуке, извлеченном из рога, появился рыцарь без доспехов верхом на могучем коне.

– Храни вас Бог, рыцарь! – учтиво сказал он Гектору, но тот не ответил на приветствие. – Откуда вы, сир?

– Вам что за дело? Сначала извольте сделать то, что меня сюда привело.

– Буду рад, если найду в этом честь и пользу для себя. Что вам угодно?

– А вот что: поклянитесь на святых, что впредь никогда не учините позора побежденному рыцарю и не будете бесчестить дочерей ваших законных вассалов. На этих условиях вы узнаете, откуда я явился и кто я такой.

– В самом деле? Вы настаиваете на этих условиях?

– Да.

– Тогда примите к сведению, что я никому не учиню позора, пока не опозорю лично вас.

С этими словами он ушел облачаться в доспехи.

– Знаете ли вы, – сказали прочие Гектору, – почему он вышел к вам без доспехов? Потому что он надеялся ввести вас в заблуждение учтивыми речами; но если бы вы согласились пойти за ним и сложить оружие, он велел бы вас схватить и подверг бы всем мыслимым унижениям. Так он поступил со множеством добрых рыцарей.

Владелец замка скоро вернулся, облаченный в прочные доспехи, с копьем в руке, со щитом алого цвета.

– Берегитесь! – крикнул он Гектору, – я вас вызываю!

Они тотчас расходятся по сторонам, потом налетают стремглав и наносят друг другу жестокий удар. Обе глефы ломаются в щепы, они напирают, сцепляясь руками в обнимку, и оба падают под ноги коням. Гектор, не столь оглушенный падением, поднимается первый, уже изготовясь для удара; тот изо всех сил дает отпор; искры сыплются из шлемов, глаза едва не вылезают из орбит, они пронзают щиты, разрывают кольчуги. Рыцарь истекает потом и, по всему видно, готов умереть первым от страха. Он отступает, уже не имея сил для удара, и лишь обломки щита заграждают его от грозного меча Гектора. Наконец, разворотом клинка ему от плеча отсекает руку, держащую меч. Все кончено; он издал вопль ужаса, и Гектор, вкладывая меч обратно в ножны, сорвал с него шлем, чтобы отрубить ему голову, если он не признает себя побежденным.

– Ни за что, – ответил тот.

Гектор вновь обнажил свой меч и последним ударом откинул его голову прочь на длину копья.

– Довольно с него? – спросил он у тех, кто наблюдал за ними.

– Да, да, доблестный рыцарь. Вам остается лишь освободить истинную госпожу этого замка. Она заперта в подземелье, где у входа сидят на страже два льва.

– Так давайте проведаем их, – сказал Гектор.

– Пойдемте с нами, сир.

Они подошли к зеву темной и глубокой пещеры. Гектор препоручил их Богу, осенил себя крестным знамением и стал спускаться по длинному ряду ступеней. Из прорехи сочилось достаточно света, чтобы он мог заметить львов, прикованных громадными цепями напротив друг друга. Подняв щит над головой и сжав рукою меч, Гектор двинулся на них, а они между тем скребли когтями землю и били по бокам хвостами, что означало крайнюю ярость. Первый, который был ближе, бросился ему на щит, но Гектор изловчился отсечь ему обе передние лапы; он стал разить его с удвоенной силой и, наконец, разрубил ему голову. Лев упал, испустив последнее дыхание. С другим он расправился не так скоро: тот вонзил когти Гектору в щит, и он поневоле отпустил его, упав на руки; но львиные когти застряли в щите, и когда Гектор поднялся, он мог бить его вволю, а последним ударом снес ему голову. Покончив с этим, он вошел в подземелье и принял слова благодарности от дамы, которую он освободил от цепей. Она вышла снова в окружении своих приближенных, и те стократно благословили Гектора и проводили в