Стоило оказаться в районе возле ворот, как сразу возникло ощущение, что ты на дне глубокого каньона, над которым светят звёзды. И никакого освещения, если не считать фонаря над указательным столбом, и журчащем под ним фонтанчиком с питьевой водой.

К самим воротам Лейтис подходить не стала, а выбрала участок стены, который не просматривался из окон башни, приложила к камням ладонь и что-то зашептала. Почти сразу в стене возникла небольшая дверца, а камень вокруг прохода тут же стал прозрачным, играя в неверном лунном свете хрустальными отблесками. Девушка схватила парня за руку, и повела за собой. Но стоило обоим оказаться снаружи, как всё исчезло. Харелт даже специально провёл ладонью по стене – камень он и есть камень.

Едва молодые люди отошли достаточно, чтобы говорить, не опасаясь быть замеченными случайно остановившимся на стене стражником, Харелт восхищённо произнёс:

– Нет, я, конечно, и раньше считал тебя великим магом. Но теперь… Я отката вообще не почувствовал. Но мы снаружи!

Лейтис зарделась и ответила:

– Мне, конечно, приятно, но мои таланты тут ни при чём. Ты слышал, кто строил Турнейг?

Харелт пожал плечами:

– Конечно. Это в любой школе рассказывают. Финварра, эльф, которому так нравились люди, что он уехал из Великого леса к ним. Его до сих пор, и, кстати, вполне заслуженно, считают одним из величайших зодчих. Императорский дворец – тоже его работа.

– Ну да, ему нравились люди, – девушка усмехнулась. – Однако всё равно он оставался эльфом. Высокомерным по отношению ко всем «младшим народам». Поэтому вложил в стены города лазейку для эльфов. А я, когда вошла в семью Ясных владык и стала дочерью мастера Ислуина – теперь тоже немножко эльф. Жаль, что с тех пор укрепления много раз перестраивали, нужный кусочек сохранился лишь возле северо-восточных ворот.

Теперь пришла очередь Харелта улыбаться:

– А-а-а, мечтаешь посмотреть на полночное цветение водяной лилии? Ну да, туда от северо-восточных ворот ехать слишком долго, за ночь не успеем. Но посмотреть на цветение я тебе и так устрою. В следующем месяце организую поездку в поместье к Раттреям, а там до Голубого озера рукой подать.

– Договорились. А теперь поспешим, – девушка опять схватила Харелта за руку и буквально потащила парня за собой.

– И куда мы так торопимся? – из-за спешки Харелт споткнулся в темноте и чуть не полетел носом на землю.

– Мы почти на месте. Сегодня – день святого Женезиу, покровителя бродячих актёров. Поэтому этой ночью хуглары всегда собираются вместе. Идут переговоры между старейшинами, заключаются браки, меняются и хвалятся номерами.

– Так нас не пустят!

– Пустят, – покачала головой девушка. – Я знаю, что им сказать. Не зря мы с наставником прикидывались артистами целое лето. А тебе обещаю зрелище, которое никогда больше не увидишь.

Возразить Харелт не успел. Вскоре оба вышли на большой луг, где изнутри широкого круга повозок мелькали отсветы костров. Почти сразу из темноты выскользнули двое парней, Лейтис что-то зашептала одному из них. Парень кивнул, попросил обождать и растворился в скачущих тенях. Несколько минут спустя он вернулся в сопровождении широкоплечего и уже наполовину седого мужика, Лейтис теперь что-то зашептала на ухо уже старейшине. Тот слушал внимательно, несколько раз кивнул и, наконец, махнул пропустить гостей. Старейшина провёл к своему фургону, там и указал садиться. Харелт тут же шепнул:

– Как тебе удалось?

– Наплела, мол, ходила с артистами, а потом встретила во-о-от того парня, он и уговорил остаться с ним… Но почтить святого я всё равно обязана.

На этих словах Харелт почувствовал, как кровь опять прилила к вискам, застучала… К счастью, началось представление, и Лейтис ничего не заметила.

Сегодня актёры выступали совсем иначе, чем в остальные дни. Здесь не старались распалить жадного до зрелищ обывателя, чтобы выжать лишнюю монету. Сегодня выступавших вела лишь красота, лишь отточенность каждого движения, лишь восхваление своего святого покровителя. Уровень артистов был разный – Лейтис пояснила, что сегодня ещё и сдают экзамен новички, а старейшины решают, кто уже достоин ранга подмастерья, а кто и мастера – но в каждом горел огонь чистого искусства. Номера сменялись разговорами старейшин, обсуждениями каких-то проблем, которые Харелт не понимал, затем выходили новые актёры. В какой-то момент Лейтис шепнула, что скоро её очередь и скрылась в фургоне.

Харелт устроился поудобнее, следующий номер смотрел краем глаза, а спор старейшин, достоин ли жонглёр звания подмастерья или пусть пробует на другой год, еле высидел. Но вот зарокотал барабан, запела флейта. На площадку выскользнула гибкая фигура в облегающем костюме. И вдруг в руках девушки расцвело пламя! И начался танец! Легенда о сотворении мира, рассказанная огнём. Шаг, движение, ещё шаг. Вот беспощадный огонь Ничто, вот чистое пламя Единого. Сотканная из жара суша, а дальше – небо и океан. Завершилось всё созданием человека, флейта и барабан умолкли, актриса покинула сцену. Лёгшее на лагерь безмолвие стало красноречивей любых аплодисментов.

– Какое сокровище досталось тебе, парень, – раздавшийся над ухом негромкий голос старейшины заставил вздрогнуть. – Ученица самого мастера Фера. Слышал я о таком танце, но вот видеть сподобился первый раз в жизни. И если уж она выбрала тебя, береги.

– Сберегу, – пообещал Харелт. – Я знаю. И клянусь Единым, что она для меня дороже жизни. И так будет, пока я жив.

Домой Харелт и Лейтис возвращались молча. Словно примерные мальчик и девочка из приходской школы, которые позволяют себе только взяться за руки. Но уже на пороге комнаты Харелт вдруг крепко обнял девушку, и шепнул:

– Спасибо. Ты была…

И Лейтис не оттолкнула, а на мгновение обняла в ответ, явно что-то хотела сказать…. Но вместо этого густо покраснела и юркнула к себе.

Следующие две недели Харелт и Лейтис сбегали из дома не чаще чем раз в два-три дня – чтобы никто не заметил, и чтобы не возникало вопросов, чего это оба до позднего утра спят, а потом клюют носом и зевают. Мирна всё равно их подозревала, но спросить так и не решилась.

Вечером того дня, когда была назначена очередная прогулка, Харелт днём «случайно» повстречал Лейтис, когда она любовалась цветами в саду при усадьбе и тихонько попросил:

– Можешь сегодня ночью надеть платье?

– Зачем?

– Я хотел сводить тебя в очень интересное место. Правда, как бы лучше сказать? Девушку в штанах там примут нормально… Но статус будет у тебя в этом случае