Романов переключил рычаг коробки скоростей и поправил на переносице солнцезащитные очки «авиаторы». Он ехал в аэропорт, в очередной раз оставляя позади, обретённое короткое счастье! Андрей не знал, да и не мог знать, что ждёт его впереди.

Момент расставания с Анджелиной ещё терзал его сердце, но разум с улыбкой подсказывал о том, что своё нельзя потерять, если оно действительно своё!

Романов ушёл на поворот на перекрёстке, короткими фрагментами вспоминая злоключения вчерашнего дня и странную предсмертную фразу одного из «флористов». Он не мог объяснить смысл тех слов, а память не спешила помогать Андрею в этом.

Значение судьбы — огромно! С этим можно соглашаться или нет, но это ровным счётом ничто не изменит! Каждый пройдёт ровно то, что ему предначертано пройти.

Романов покинул пределы «Вечного города», вернувшись к своим размышлениям по поводу будущей миссии в Нью-Йорке. Поиски таинственного мистера Фитцджеральда, точно не станут лёгкой прогулкой по центральному парку!

Андрей чуть сильнее нажал на педаль газа и двигатель «Альфа-Ромео» стал набирать обороты, а из динамиков стереосистемы звучала спокойная и немного грустная мелодия…

Глава 31

Лондон. Штаб-квартира МИ-6

Пасмурный день и мелкий дождь над Темзой, делали погоду в столице Великобритании привычной и узнаваемой.

Жизнь в городе текла своим чередом, наплевав на вчерашние события, а их важность уже, казалось, интересовала только Палату Лордов и Парламент. Лондон на протяжении всей своей длинной истории видел времена, куда страшнее и злее, когда человеческая жизнь не стоила и пенса, а королевская глупость и вседозволенность становились единственным законом. Революция в Новое время не решила никаких проблем, а монархов сменили уважаемые пэры, чьё членство в палате наследуется, подобно короне и не имеет избирательного характера. Суть парламента сходится к обычной базарной площади, где проходит ярмарка.

Генерал Андертон стоял в своём кабинете у бронированного окна и смотрел на Тауэрский мост. Чуть в стороне крепостные башни старого Тауэра, зевая, встречали новый день, при этом тщетно пытаясь забыть зверства и беспощадность далёких времён. Козлов отпущения с тех пор меньше не стало, даже, скорее всего, стало ещё больше, но только этот факт уже никого не мог удивить.

Андертон сел обратно за рабочий стол на офисное кресло и вернулся к изучению распечаток с агентурными донесениями из различных резидентур. Отдельной стопкой лежали бумаги по вчерашнему теракту, а в памяти продолжали звучать громкие эпитеты, произнесённые на экстренном совещании министров по безопасности и глав спецслужб.

Требование Палаты Лордов и Парламента наказать виновных в убийстве премьер-министра Великобритании звучали, как лицемерно, так и нелепо. Для тех, кто всё знал и понимал, была ещё возможность поднять собственное настроение, при этом, выказывая воинственный характер произнесённых слов и «красивых» речей о справедливости для прессы.

Сейчас, Генри Андертон, больше думал о полковнике Робинсоне, исчезнувшем в неизвестном направлении, чьи следы терялись в аэропорту Женевы. Никакие розыскные мероприятия за прошедшее время не дали каких-либо результатов.

Кайл Робинсон был и оставался опасным свидетелем, которого нужно было обязательно найти и ликвидировать. Всегда найдутся те люди, кому будет интересно выслушают показания опального полковника, где он раскроет множество интересных фактов, приправив всё это рядом доказательств и дальнейших предположений.

Генерал ввёл пароль доступа в операционную систему с помощью клавиатуры на ноутбуке и открыл файл с личным делом майора МИ-6 Стивена Уотерсона.

Фото агента с экрана смотрело на Андертона пронзительным взглядом зелёных глаз, повидавших, возможно, глубины самой преисподней. Овальное чуть вытянутое лицо с небольшой щетиной, нос с едва заметной горбинкой, тяжеловатой формы подбородок, короткая стрижка русых волос и шрам на правом виске; заканчивали типичный образ мужчины, привыкшего к бесконечному риску. Единственное, что волновало генерала, так это то, что такие люди, как агент Уотерсон, не доверяют даже себе самому, не говоря уже о других.

Послужной список Стивена заслуживал отдельного внимания. Спецоперации в Северной Африке, на Ближнем Востоке, Западной Европе, а также участие в нелегальных миссиях-прикрытиях и экстренной эвакуации информаторов.

Андертон снял телефонную трубку с базы и услышал голос своего референта.

— Кирон, мистер Уотерсон в приёмной?

— Да, сэр! — коротко ответил референт, параллельно печатая текст на клавиатуре ноутбука.

— Пусть заходит! — добавил генерал и положил телефонную трубку на базу.

В памяти Андертона всплыли фрагменты из далёко прошлого, когда, будучи ещё «зелёным» оперативником британской разведки, он попал в Рим, где был завербован Синдикатом. Тогда, некий респектабельный мужчина зрелого возраста, сделал ему предложение, от которого было невозможно отказаться.

Дверь кабинета открылась и внутрь вошёл агент Уотерсон, чьё лицо на фотографии было несколько моложе, чем в жизни. Бритая голова особым образом сочеталась с небольшой щетиной, а чёрный строгий костюм с фиолетовой сорочкой и туфлями «дерби» завершали образ.

Стивен был не любителем каких-либо ограничений, а тем более образов без оригинальной «изюминки». Он являлся сторонником того, что человечек, скорее, запомнит дорогой аксессуар, чем конкретные приметы лица.

Кафедра и факультет психологии Оксфорда, который Уотерсон закончил с отличием, были хорошим подспорьем для его работы. Этот факт, также заинтересовал генерала, поскольку Андертон понимал всю сложность предстоящей миссии, где у агента Уотерсона не будет прикрытия и помощи.

— Доброе утро, сэр! Мистер Бёрнс передал, что у вас для меня есть важное дело.

— Присаживайтесь! — произнёс генерал и жестом руки предложил расположиться в кресле рядом с его рабочим столом.

— Спасибо! У вас здесь очень светло, — бегло осмотревшись по сторонам, заметил Стивен. У комбинированных зданий с секциями из стекла бетона и стали были свои особые преимущества. Уотерсон был не из тех людей, кто любил темноту и подземные «каменные мешки», законспирированных, под что угодно объектов.

— Что есть, то есть! Чем человек становится старше, тем больше нуждается в естественном дневном свете, — прищурившись, добавил генерал. — Сигару? — открыв хьюмидор стоявший на рабочем столе рядом с лотком для бумаг, спросил Андертон и достал кубинскую сигару.

— Нет, спасибо!

— А я, признаться, люблю вспомнить о Карибах и Гаване! — закурив сигару, добавил генерал.

— Я стараюсь не заниматься подобным «мазохизмом»! Жизнь и без этого сложная штука! — положив локти на подлокотники кресла, поделился своими мыслями Стивен.

— Согласен, мистер Уотерсон! Ещё говорят, что, если не берёшь что-то сам, этим с удовольствием воспользуются другие, — выпустив изо рта табачный дым, подметил Андертон.

— Эмоции — первый шаг к провалу!

— Мне нравится ваша философия, мистер Уотерсон! Я хочу поручить вам очень важное и сложное дело. Речь пойдёт о полковнике Робинсоне. Вы, насколько я знаю, работали с ним над операцией