— Бхейд уже начал приходить в себя? — спросилЭлиар.

— Неустойчиво, — ответила Двейя. — Иногда онкажется почти нормальным, а потом вдруг снова без всякой причины срывается.

— Кстати, где сейчас Бхейд? — спросил Альтал.

— Он уединился… в пустой комнате. Я, наверное, могла быс ним совладать, но лучше этого не делать. Если он сможет пережить этосамостоятельно, в дальнейшем так будет лучше. Рано или поздно ему придетсявзглянуть в лицо тому, что произошло в Остосе, и вступить с этим в борьбу. Еслия буду представлять для него все в розовом свете, его проблемы могут уйтивнутрь и когда-нибудь выплывут снова наружу — в самый ответственный момент.

— И сколько же ему может понадобиться времени, чтобывыздороветь? — спросил Элиар. — Лейта очень скучает без него, но онауже даже не может слышать его мысли.

— Он делает это нарочно, Элиар, — объяснилаДвейя. — Сейчас он переживает ужасный период и не хочет втягивать в этоЛейту. Я немного замедлила для него время. Если для выздоровления ему нужнотолько время, я дам ему столько, сколько понадобится. — Она выпрямилась и посмотрелана Альтала. — Когда придешь в Магу, держи глаза и уши открытыми, любовьмоя, — проинструктировала она. — В Перкуэйне сейчас творятся несовсем обычные дела. Постарайся узнать какие-нибудь подробности.

— Герцог Нитрал что-то говорил о религиозных спорах,Эмми, — вспомнил Элиар. — Это может иметь какое-то отношение к тембеспорядкам?

— Возможно. А где остальные детки, Альтал?

— Они отправились в Арум вместе с вождями кланов насвадьбу Альброна и Астарель, — ответил он.

— Прекрасно, — одобрительно сказала она.

— Свадьбы имеют для тебя большое значение, правда, Эм?

— Ты еще не забыл, кто я такая, Алти?

— Видимо, нет, — сказал он. — Пойдем в Магу,Элиар. Мне нужно около десяти тысяч тонн пшеницы, так что лучше нам закупить еепрежде, чем цены поднимутся.

— Покупка такого количества пшеницы вполне осуществима,Альтал, — согласился герцог Олкар. — Если я немного потяну с закупкойи сроками поставки, мне удастся приобрести необходимое количество, не вызываярезкого подъема цен — а если я буду покупать партиями по тысяче тонн, то, можетбыть, даже получу скидку.

— Вы еще более ловкий вор, чем я сам, Олкар, —упрекнул Альтал герцога Олкара.

— Спасибо, — ответил Олкар с проницательнойусмешкой.

— Что происходит здесь, в Перкуэйне? — спросилАльтал. — Герцог Нитрал говорил, что тут вот-вот вспыхнет какой-торелигиозный конфликт?

— Я не слышал, чтобы здесь была замешанарелигия, — ответил Олкар. — Мне говорили, среди крестьян какие-товолнения, но такие мятежи возникают каждые лет десять. Если вдуматься, во всемвиноваты землевладельцы. Перкуэйнцы, как правило, эгоисты, они тратят миллионына строительство дворцов. Крестьяне живут в лачугах, и разница между “твоимдворцом” и “моей хижиной” весьма очевидна. Идея об “удобстве без роскоши” досих пор не приходила перкуэйнцам в голову. Землевладельцы кичатся своимбогатством, а крестьяне негодуют. В этом нет ничего нового.

— Я должен все разведать, — сообщил емуАльтал. — Если вскоре здесь разгорится всеобщий крестьянский бунт, намлучше закупить зерно и побыстрее переправить его через границу, пока невспыхнул пожар.

— До этого никогда не дойдет, Альтал, — усмехнулсяОлкар.

— Не будем рисковать, герцог Олкар. Если мы допустимздесь промах, эрайя Андина скажет нам об этом, и, я уверен, мы ее услышим — ейдля этого не придется даже вставать со своего трона в Остосе.

— Возможно, вы правы, — согласился Олкар. —Наверное, мне лучше пойти и нанять несколько сотен вагонов.

— На вашем месте я бы так и сделал. Элиар может вампомочь. А я тут пока немного понаблюдаю. Мне нужно узнать, что на самом делепроисходит в Перкуэйне.

— Мой прапрапрадед был, вероятно, одним из лучших воровсвоего времени в мире, — хвастался Альтал перед остальными завсегдатаями взахудалой таверне на берегу реки, — но он был деревенским парнем с гор и никогдараньше не видел бумажных денег. Там, откуда он пришел, деньги были круглыми,желтыми и звонкими. Он и подумать не мог, что у него в руках миллионы, поэтомупросто повернулся и ушел от богатства.

— Трагедия, — качая головой, заметил один изпрофессионалов, сидевших в таверне.

— Точно, — согласился Альтал. — По словаммоего отца, за десять поколений никто из моей семьи не проработал честно ни дня— за исключением одной белой вороны: двоюродного деда, который былплотником, — а тот случай в Магу был единственным за сотни лет, когдакто-либо из моих родственников так близко подошел к настоящим деньгам. Этопятно на репутации моей семьи, и я пришел в Перкуэйн, чтобы совершить нечтотакое, что могло бы смыть этот позор.

— А чем ты занимаешься? — спросил карманный вор спроворными пальцами.

— Ну, всем понемногу. У меня широкие взгляды. Я знаю,что большинство деловых людей считают, будто должны избрать для торговликакое-то одно направление, но если власти разыскивают разбойника с целью егоповесить, то разбойнику самое время продать своего коня и шляпу с пером даотправиться на время щипать карманы в какой-нибудь другой город.

— Толково рассуждаешь, — согласился жилистыйразбойник с длинным носом. — Но ты выбрал не самое лучшее время, чтобыприйти в Перкуэйн. Сейчас здесь неспокойно.

— Мне так и сказали, когда я пришел сюда в первый раз.Впрочем, тот человек был не совсем трезв, поэтому я не очень понял, что онговорит. Он все время повторял что-то про религию. Неужели кто-то принимаетрелигию настолько всерьез?

— Только тот, у кого нет головы на плечах, —подтвердил разбойник, — но на юге, похоже, образовался новый Церковныйорден. Мы все уже знаем Белую Рясу, Коричневую Рясу и Черную Рясу, но,насколько я слышал, члены этого нового ордена носят красные рясы и читаютпроповеди о “социальной справедливости”, “землевладельцах-угнетателях” и“голодающем крестьянстве”. Разумеется, все это совершенная чушь, но крестьянепопадаются на эту удочку. В конце концов, у крестьян не так уж много мозгов,иначе они не стали бы крестьянами, верно?