— Лично я бы не стал, — согласился Альтал. —Вероятно, в Перкуэйне все так же, как и везде. Землевладельцы обманываюткрестьян, торговцы надувают землевладельцев, а мы обводим торговцев вокругпальца. Вот почему мы с вами стоим на вершине социальной лестницы.

— Мне такая мысль по душе, — сказал длинноносыйразбойник остальным ворам. — Если рассматривать все с такой точки зрения,то разве нельзя сказать, что это превращает нас в настоящую элиту?

— Я бы не стал так говорить в присутствиичужеземцев, — ответил вор-карманник.

— Может ли этот крестьянский мятеж перерасти во что-тосущественное? — спросил Альтал.

— Скорее всего, некоторые роскошные особняки будутсожжены, а нескольким землевладельцам перережут глотки, — пожав плечами,ответил разбойник. — Потом начнутся грабежи, но Красные Рясы в концеконцов отберут у крестьян всю добычу в уплату за проповеди. Каждый из живущихсвященников считает, что примерно половина всего мирового богатства по правупринадлежит ему, так что в бедных странах духовенства отыщется не так уж много.Этот так называемый “крестьянский бунт” не что иное, как мистификация. Своимипроповедями служители Красной Рясы доведут крестьян до безумия, крестьяне будутбегать вокруг с криками, потрясая лопатами и граблями, и воровать все, чтоплохо лежит, а потом Красные Рясы обманом выудят у крестьян все награбленное.

Альтал грустно покачал головой.

— И когда это кончится? — он вздохнул.

Длинноносый разбойник цинично рассмеялся.

— Дворяне поймут, откуда дует ветер, и подкупят этихновоявленных священников, — предрек он. — И тогда они другиепроповеди запоют. Тут уж не место “социальной справедливости”, в силе будет“мир и спокойствие”. Лозунги о “законной доле” сменились на лозунг о “воздаяниина небесах”. Это такое же надувательство, как и всегда, дружище. Потомсвященники спокойно, прикрываясь “гражданским долгом”, выдадут властям всех доединого предводителей восстания, и вскоре все деревья в Перкуэйне будутукрашены раскачивающимися на веревках крестьянами. Революции всегда такзаканчиваются.

— У вас, мой друг, весьма циничный взгляд намир, — заметил Альтал.

— Я глубоко заглянул в людские души, —красноречиво ответил разбойник, — и скажу тебе откровенно, лучше бы язаглянул в выгребную яму.

— Впрочем, вы заговорили тут об интереснойвозможности, — в задумчивости произнес Альтал. — Если бы мы всенадели зеленые рясы или, скажем, синие, а потом вышли и сказали крестьянам, чтомы говорим от лица какого-нибудь нового бога, или, еще лучше, очень старого ивсеми забытого, — мы могли бы сыграть с ними такую же шутку, что и КрасныеРясы. Похоже, на религии можно делать деньги.

— Мне кажется, у меня есть на примете такой бог, какойтебе нужен, — сказал вор-карманник с широкой улыбкой.

— Да?

— Как насчет Двейи?

При этих словах Альтал чуть не поперхнулся.

— Знаешь, она была богиней Перкуэйна несколько тысячлет назад, — объяснил карманник, — и ее храм все еще стоит посредиМагу — если не считать того, что служители Коричневой Рясы вроде как присвоилиего себе. Если не ошибаюсь, в каком-то дальнем и пыльном углу храма еще стоитее статуя. Она бы идеально подошла для твоей задумки.

Длинноносый разбойник от души расхохотался. Затем он принялпозу с поднятой в воздух рукой, как будто для благословения.

— Сбирайтесь, дети мои, — пропел он густым, хорошопоставленным басом, — и соедините голоса свои в молитве и восхваленииБожественной Двейи — ныне и присно Богини плодородного Перкуэйна. Молите ее,братья мои, изгнать неверных и возвратить нашему возлюбленному Перкуэйну славубылых времен.

— Аминь! — с жаром подхватил вор-карманник иразразился хохотом.

Выходя из таверны, Альтал весь дрожал.

— Ах вот оно как, — сказала Двейя, когда Альталрассказал ей о том, что он узнал в воровском притоне.

— Что такое, дорогая?

— Генд несколько переходит за грань. Жрецы Дэвы вНеквере носят алые рясы.

— Значит, это крестьянское восстание выходит далеко запределы комедии, разыгранной кучкой авантюристов, так? Это попытка обратитькрестьян в веру твоего братца?

— Не исключено, Альтал. Генду не слишком повезло вобычных войнах. Теперь он пытается смешать социальную революцию с религиознойвраждой.

— Значит, он затевает какую-то странную игру.

— Верно, любовь моя. Правда, не знаю, как он собираетсявыдать Дэву за друга народных масс. Если говорить об элементарном высокомерии,то тут Дэва еще хуже, чем Дейвос. Думаю, нам надо поторопиться со свадьбойАльброна, чтобы вернуться в Магу раньше, чем весь Перкуэйн будет охваченогнем. — Двейя посмотрела на Элиара. — Мы используем двери, чтобыдоставить гостей на свадьбу в замок Альброна.

— Сомневаюсь, что погода будет нам благоприятствовать,Эмми, — с сомнением произнес Элиар. — Если бы мы проделали весь путьне через Дом, а по земле, то мы добрались бы до дома моего вождя только вразгар зимы. Тебе не помешало бы вызвать какой-нибудь буран или вьюгу.

— Лучше не надо. Ледники начинают таять, и я не хочу вэто вмешиваться. Скажи остальным, чтобы время от времени они говорили о“необычайной погоде” и “очень мягкой зиме”. И все будет шито-крыто.

— А как там Бхейд? — спросил Элиар.

— Все так же, — ответила она. — По-прежнемупредается своему чувству вины.

— Сколько времени, по его мнению, он здесь уже провел?

— Он не знает. Он уже не отличает время реальное отвремени Дома.

— Это какой-то новый термин, Эм, — заметилАльтал. — Но мне нравится. Да — “время Дома”. Прямо в точку.

— Я рада, что ты одобряешь, милый.

— Ну что ж, вперед, — сказал Альтал Элиару. —Чем раньше мы женим твоего вождя, тем скорее вернемся в Перкуэйн и начнемвставлять палки в колеса Генду. — Он улыбнулся. — Это уже становитсямоим любимым занятием, — добавил он.

Элиар и Альтал догнали остальных у предгорий Арума, а затем“домашний герой” незаметно провел их через дверь в коридор, находящийся всеверном крыле Дома.

— У тебя это получается все лучше и лучше,Элиар, — заметил Халор. — Я заранее знал, что ты собираешься сделать,но даже тут я не смог бы сказать точно, когда мы переступили через порог этойдвери.