Зачем, спрашивается? Она ведь заранее знала,что там увидит: толпу девок и парней, которые плясали вокруг костров, прыгаличерез них (кто удачнее и выше – тот весь год будет счастливее!), а потомобвязывали соломой старые колеса и спускали их с горы.

Девки бежали к реке, голося песню:

Ой, кто не выйдет на Купальню,

Ладу-ладу, на Купальню!

Ой, тот будет пень-колода,

Ладу-ладу, пень-колода!

Из-под обрыва раздавался истошный визг, плеск.

Алена стояла недвижимо, прислонясь спиной кберезе, и отчего-то вдруг почувствовала себя страшно одинокой, особенно когдаувидела невдалеке от себя пару, слившуюся в жарком поцелуе. Парень нетерпеливопотянул девку на землю, но она гибко вывернулась:

– Венки пускать хочу! Пошли, Егорушка!Узнаю, так ли я тебе люба, как ты сказываешь!

Парень недовольно вздохнул, сунул руки запояс.

– Ты кому веришь? – спросилугрюмо. – Траве? Воде? Или мне?

Девушка оглянулась через плечо и засмеялась:

– Трава и вода скорее правду скажут, чемты, Егорушка!

В голосе ее зазвенели слезы, но девушка тут жезадорно рассмеялась.

– Не ходи к реке! – погрозил спритворной сердитостью парень, явно спеша увести разговор с опасногонаправления. – Наткнешься на водяного – он таких вот дурочек в Ивановуночь подкарауливает – и не воротишься более домой.

– Это я-то дурочка?! – взвилась былодевушка, но парень изловчился, поймал ее за руку, дернул к себе – и все еевозражения были заглушены поцелуем, столь долгим, что Алене тошно сталоглядеть, как беззастенчиво лапает девку парень.

Егор уже начал задирать девке сарафан, норовяпоближе подобраться к пышному заду, как вдруг Аннушка опамятовалась и сновавыскользнула из его не в меру прытких рук.

– Ну и охальный же ты,бессоромник! – воскликнула она, отпыхиваясь и одергивая юбку. –Верно, жеребец твой без узды.

– Или! – задорно усмехнулсяЕгор. – Так и просится в стойло – вот-вот портки порвет!

От такой прямоты Аннушка словно бы потеряладар речи, а Алена чуть не прыснула. Уж больно явственно было видно, что девкараздираема двумя равно жгучими желаниями: пустить нетерпеливого жеребчика всвое стойло – и еще немножко подержать его в ожидании. Конечно, если б Егорпрямо сейчас же на нее набросился… Но он стоял, поигрывая плечами, переминаясьс пятки на носок, и Алена смущенно хихикнула, углядев, что просторные порткиего и впрямь взбугрились на том самом месте, куда первым делом вперивает взорвсякая баба, даже будь она и самая что ни на есть праведница, чуть тольковстретит приглядного мужика. Ибо там растет орудие дьявольского искушения, иежели праведницы дрожат: «Не искушает ли меня окаянный враг?!», то прочиебабенки нетерпеливо притоптывают: «Неужто окаянный враг и не собирается меняискушать?!»

У самой Алены парня никогда не было, ее и нецеловал никто, она дичилась мужчин, однако сейчас с некоторой обидой подумала,что никто из них ведь и не проявлял особой настойчивости. Будь кто из еезнакомцев, скажем, хоть чуть-чуть схож повадками с этим наглецом Егорушкой,может, Алене и нелегко было бы по-прежнему дичиться против этой веселой,ухарской настойчивости.

А парень между тем снова завел свое:

– Поди сюда! Ну! Не томи, Аннушка!

Аннушка невольно подалась к нему всем телом –и вдруг издала истошный вопль.

Егор вмиг оказался рядом, привлек ее к себе:

– Что ты? Что?

– Там… там… – бормотала Аннушка,остолбенело уставясь во тьму, и Алена поняла, что девка увидела ее. Слишкомблизко подошла она к свету, гонимая вредным любопытством!

Егор выхватил из костра пылающую головню,швырнул в чащу, и она с треском пролетела совсем рядом с Аленой. Та пересталадышать, всем телом прижалась к березе, отчаянно надеясь, что ее белую рубахупримут за белый березовый ствол.

– Деревья одни, – сказал Егор,пристально вглядываясь в тьму. – Не вижу ничего.

Алена едва подавила смешок. Парень стоял втрех шагах и смотрел прямо ей в лицо! Значит, обман удался! Теперь только подождать,пока они уйдут… Но себе она могла признаться: очень не хочется, чтобы этот Егоруходил. Он взял из костра новую пылающую ветку, поднял ее над головой, и сейчаслицо его было ярко освещено. Алена как зачарованная глядела на длинные брови,сходящиеся к переносице. Здесь они топорщились смешным кустиком, что придавалонапряженному, нахмуренному лицу какое-то мальчишеское выражение. Глаза еготемно сверкали – цвета их Алена не могла разобрать, – но она судовольствием глядела на чуть впалые щеки, напряженно поджатые губы, резкоочерченный, хищный нос. В его лице смешивались недобрые мужские черты смальчишеской открытостью выражения, и Алена вдруг поняла, почему этотнезнакомец так привлек ее внимание. Он до боли был похож на мальчишку, которогоона знала когда-то давно, много лет назад, которого пыталась спасти от страшнойсмерти – и спасла-таки! Но след его затерялся где-то на земле, о нем Алена стех пор ничего не знала. Мыслимое ли дело, чтобы вдруг встретить его здесь, влесах Нижегородчины… в обнимку с другой!

Алена нахмурилась: она столько думала о нем,столько воображала их нечаянную встречу, а он… Да нет, пустое это сходство!Глупо сердиться на незнакомца, который милуется со своей зазнобушкой, глупоревновать встречного-поперечного к воспоминаниям. Сейчас они пойдут своейдорогой – уйдет в лес и Алена. А пока еще хоть минуточку поглядеть на него,такого высокого, ладного да пригожего…

Меж тем Аннушка, которая вроде бы только имечтала убежать к подружкам и пускать с ними венки по воде, гадая на любовь,заметила, что ухажер утратил к ней интерес, – и поспешила вернуться кнему.

– Чего уставился? Кого там углядел?Небось русалку? Гляди, одурманит… себя забудешь!

– Забыл уже, – пробормотал Егор, и уАлены дрогнуло сердце, когда она поняла, что парень, может статься, все-такиразглядел ее.

– Да ну, нет там никого! – схватилаАнна его за руку. – Ночь одна!

– Ты же сама сказала, что там кто-тобыл, – мягко высвободился Егор.

– Да ну, померещилось, – сердитопробормотала Анна, перехватывая другую его руку. – Померещилось, говорю!

– Вот и мне мерещится, – высвободили эту руку Егор. – Дай разгляжу, что.

– Ну, ведьма лесная! – недовольнофыркнула Анна. – Прикинется девкой, а схватишь ее за косу – старухаизморщенная.