* * *

Они все ушли, а я остался лежать, не выключив настольнойлампы. Я боялся снова заснуть и, взяв книгу, приготовился читать лежа. Я решил,что не засну, а буду читать до утра, может быть — до обеда, когда по телевизоруначнут показывать матч с Филадельфией. Думая об этом, я заснул и проснулся наследующее утро. Рядом со мной лежала нераскрытая книга.

Я думал, что Эрни появится в ту субботу, и поэтому тщательноприбрался вокруг дома — подмел газон, вычистил гараж, даже вымыл все тримашины. Моя мать с изумлением наблюдала за этими небывалыми стараниями, а послеленча заметила, что ночные кошмары идут мне на пользу.

Я не хотел звонить Эрни домой, потому что хорошо помнил, чемзакончился прошлый визит туда, но, когда по телевизору началось шоу передигрой, все-таки набрался храбрости и позвонил. Ответила Регина, и, хотя она нисловом не обмолвилась о том происшествии, мне показалось, что в ее голосепоявились новые, гораздо более холодные нотки. Я сразу погрустнел. Ее сынаобольстила потасканная старая шлюха по имени Кристина, а старому дружку Дэннисуприходилось быть сообщником. Может, даже сводником. Регина сказала, что Эрнинет дома. Он поехал в гараж Дарнелла. Он отправился туда в девять часов утра.

— Вот как? — неубедительно удивился я. — Извините, я незнал.

Это прозвучало как ложь. Больше того, в этом чувствоваласьложь.

— Не знал? — совсем холодно переспросила Регина. — Досвидания, Дэннис.

Телефонная трубка умерла в моей руке. Некоторое время ясмотрел на нее, а потом повесил на рычаг.

Папа в своих лиловых бермудах и тапочках на босу ногу сиделперед телевизором. У Филадельфии был хороший день — Атланта явно терпелапоражение. Мама ушла на встречу с приятельницами по писательским курсам. Элланис утра пропадала в своей компании. В доме было тихо и спокойно; за окном солнцеиграло в прятки с несколькими безупречно белыми облачками. Папа предложил мнепива, что делал лишь в исключительно благодушном настроении.

Но суббота была безнадежно испорчена. Не глядя на телевизори не притрагиваясь к банке «Строха», я думал об Эрни, копавшемся в маслянистойтени гаража Уилла Дарнелла и заигрывавшем с этой опустошенной ржавой консервнойбанкой, покуда вокруг него суетились и кричали люди, лязгали инструменты,трещали сварочные аппараты и визжали электродрели. Я слышал скрипучий голосУилла Дарнелла и его астматический кашель.

Черт побери, неужели я ревновал? Могло ли это быть?

Когда мяч подали в седьмой раз, я встал и пошел к дверям.

— Ты куда собрался? — спросил отец. И в самом деле, куда ясобрался? Туда? Хлопотать вокруг него и выслушивать издевки Уилла Дарнелла?Напрашиваться на новые унижения? Ну нет. На фиг. Эрни был уже большиммальчиком.

— Никуда, — сказал я. В ящике для хлеба я нашел пакетхрустящего картофеля и распечатал, хотя знал, что случится с Эллани, когда онаобнаружит пропажу во время субботнего рок-концерта. — Вообще никуда.

Я вернулся в общую комнату и стал пить пиво, заедаякартофелем. Мы с отцом досмотрели матч, в котором Филадельфия наголову разбилаАтланту (даже сейчас слышу счастливый голос отца: «Они сделали их, Дэннис. Онивсе-таки утерли им нос.»), и я уже совсем не думал об Эрни Каннингейме.

Почти совсем.

* * *

Он появился на следующий день, когда мы с Эллани играли вкрокет на лужайке позади дома. Эллани то и дело раздражалась и обвиняла меня вжульничестве. Она всегда принимала сердитый вид, когда у нее были «периоды».Она очень гордилась ими. За четырнадцать месяцев только один проходил у неенормально.

— Эй — крикнул Эрни, показавшись из-за угла дома. — Вот таксцена! Злодей из Черной Лагуны и Невеста Франкенштейна, или Дэннис и Элланиотдыхают.

— Не понял, ты о чем? — спросил я. — Бери молоток.

— Я не играю, — сказала Эллани, отбрасывая свой молоток. —Он жульничает еще больше, чем ты.

Она ушла, не глядя на нас. У Эрни было хорошее настроение,но он не хотел играть в крокет, и мы уселись в садовые кресла, стоявшие на краюлужайки. Из-под дома вылез наш кот, Джей Хоукинс, преемник Капитана Бифхарта,вероятно, охотившийся на какого-нибудь небольшого бурундучка. Егоянтарно-зеленые глаза блестели даже при пасмурном послеполуденном свете.

— Я думал, ты придешь на вчерашнюю игру, — сказал я. — Матчбыл неплох.

— Я был у Дарнелла, — ответил он. — Но все равно слушал порадио. — Он повысил голос и довольно хорошо сымитировал интонации моего отца:

— Они сделали их, Дэннис. Они утерли им нос.

Я улыбнулся и кивнул. В тот день он выглядел как-то иначе,чем прежде. Мне он показался усталым — под глазами были круги, — но довольнымсобой. Я заметил, что цветение на его лице несколько поубавилось. На работе онпочти все время находился на солнце и поэтому пил слишком много кока-колы, хотязнал, что ему это противопоказано. Проблемы с его кожей не возникалипериодически, как у большинства подростков, а носили постоянный характер,потому что ее состояние было или плохим, или очень плохим.

А может быть, во всем был виноват тусклый свет тогопасмурного дня.

— Много успел сделать? — спросил я.

— Не очень. Сменил масло. Еще раз посмотрел поршни. Они впорядке, Дэннис. Просто Лебэй или кто-то другой не поставил втулку на место,вот и все. Поэтому выливалось масло. Хорошо еще, что цилиндры не лопнули, когдая в пятницу ехал на ней.

— Ты оплатил стоянку в гараже? По-моему, тебе нужно сразуотложить деньги на нее.

Он посмотрел в сторону.

— С этим не будет проблем, — сказал он, но в его голосепрозвучала какая-то неуверенность. — Я выполню два-три поручения для мистераДарнелла.

Я открыл рот, чтобы спросить, какие именно поручения дал емуДарнелл, но потом решил, что не хочу о них слышать. Могло быть, что этипоручения были не опасней, чем просьба сбегать в магазинчик Шриммера и принестикофе для завсегдатаев Уилла или подготовить старые запчасти к продаже. И вовсяком случае, я не желал впутываться в отношения Эрни с Кристиной, а онивключали и то, как он устроился в гараже Дарнелла.

Было еще кое-что — чувство оставленности. Тогда я не мог илине хотел осознавать его. Сейчас бы я сказал, что точно так же вы себя ощущаете,когда ваш друг влюбляется и женится на какой-нибудь порядочной стерве. Вы ее непереносите, и в девяноста девяти случаях из ста она не переносит вас, поэтомувы просто закрываете дверь в эту комнату вашей дружбы. Когда дело сделано, толибо вы оставляете эту тему… либо ваш друг оставляет вас — не без одобрения егостервы.