К концу первой недели девушки уже были близкими подругами.Они сидели рядом в аудитории, вместе шли на ленч, в библиотеку; гуляя подолгувокруг озера, они говорили о жизни, о мальчиках, о родителях и друзьях. Танарассказала Шарон о связи матери с Артуром Дарнингом, начавшейся еще тогда,когда он был женат на Мери, а также о том, как это действовало на нее, Тану.Лицемерие, узость взглядов, стереотипная жизнь в Гринвиче, ложь вовзаимоотношениях с детьми, друзьями и служащими, постоянное пьянство, домДарнинга, где все устроено напоказ, тогда как ее мать работает на него какбелый негр вот уже двенадцать лет и ничего от этого не имеет.

— Знаешь, Шар, я не могу это видеть. — Она неотводила от подруги глаз, которые блестели, как два зеленых изумруда. — Исамое худшее заключается в том, что она с радостью принимает от него все этидерьмовые подарки. Она считает, что с ней все в порядке. Она нигде с ним небывает и, представь себе, всем довольна. Весь остаток жизни она готовапросидеть в одиночестве, благодарная ему за то немногое, что он для нее сделал,и не догадываясь, что он не сделал для нее ровным счетом ничего. Онаутверждает, что обязана ему всем. Чем это «всем»? Она работает как проклятаявсю свою жизнь, а он смотрит на нее как на предмет обстановки. — «Платнаяподстилка» — мерзкие слова Билли все еще стояли в ее ушах, сколько она нистаралась забыть их. — Наверное, она просто иначе смотрит на вещи, но я…не знаю… меня это сводит с ума. Я не хочу находиться рядом с ними до концасвоих дней и распинаться перед Артуром в благодарностях. Я многим обязана моеймаме, но абсолютно ничем не обязана Артуру Дарнингу; она тоже ничем ему необязана, но не понимает этого. Она так боится всего… Иногда я думаю, была лиона такой, когда был жив мой отец. — Джин часто рассказывала дочери, чтораньше она во многом была похожа на Эндрю, и лицо ее при этом светлело.

— Я больше люблю отца, чем маму, — Шарон всегдабыла искренней в выражении своих чувств, особенно с Таной.

К концу первого месяца они поделились многими своимисекретами, однако Тана не упоминала об изнасиловании. Сделать это было оченьнепросто, и Тана решила промолчать.

За несколько дней до праздника Всех Святых — Хэллоуина —Шарон забеспокоилась о карнавальном костюме. Были назначены совместные танцы ссоседним, мужским, колледжем.

— Ума не приложу, что мне делать? — Шарон лежалана кровати, возбужденно вращая белками глаз. — Может, нарядиться чернойкошкой? Или накинуть белую простыню с прорезями для глаз, как укуклуксклановца?

Танцы организовывались в «Грин-Хиллз», и девушки могли пойтитуда одни. Это было очень кстати, так как ни Шарон, ни Тана не завели пока низнакомых парней, ни подруг. Студентки держались от Шарон на расстоянии,соблюдая показную вежливость — и только. Преподаватели были холодно любезны истарательно делали вид, что не замечают присутствия чернокожей девушки. Ееединственной подругой была Тана, они никогда не разлучались — в результате Танатоже оказалась в изоляции. Все сторонились ее. Если ты хочешь якшаться снеграми — приготовься к обструкции. Шарон не раз ссорилась с ней по этомуповоду.

— Какого дьявола ты привязалась ко мне? Иди к своимбелым! — Она старалась быть нарочито резкой, но Тана всякий разразгадывала эту ее хитрость.

— Перестань кипятиться.

— Ты набитая дура!

— Верно! Такая же, как и ты. Поэтому мы и сошлись, какдва сапога.

— Нет, — усмехалась Шарон, — мы с тобойсошлись потому, что ты совсем не одета, и если бы не мои платья и не моиквалифицированные советы, ты была бы похожа на пугало.

— Да, — весело смеялась Тана, — ты права.Тебе остается научить меня плясать под свою дудку.

Девушки корчились на своих кроватях от смеха, который почтине затихал в их комнате. Шарон была энергичная и живая, что называется, «согоньком», она возрождала Тану к жизни. Порой они засиживались допоздна, шутилии смеялись до коликов в животе. Шарон имела хороший вкус и красивые наряды,каких Тана еще не видела в своей жизни. Они были примерно одного роста исложения и спустя недолгое время начали запихивать вещи в один и тот же шкаф инадевать то, что попадется под руку, не разделяя на «твое» и «мое».

— Ну так как же, Тэн? Что ты наденешь на Хэллоуин?

Шарон в этот раз клала на ногти яркий оранжевый лак,смотревшийся очень эффектно в контрасте с ее смуглой кожей. Ожидая, когда лаквысохнет, она подняла глаза на подругу, но та равнодушно смотрела в сторону.

— Не знаю… надо подумать…

— Что значит «подумать»? — Шарон сразу же уловиланечто новое в голосе Таны. Раньше она такого не замечала, за исключением одногоили двух случаев, когда Шарон показалось, что она нечаянно задела некуючувствительную струну. Впрочем, полной уверенности у нее не было. — Ты идешьна танцы или нет?

— Нет, не иду.

— Боже правый! Но почему? — Шарон стала в тупик:Тана была не прочь посмеяться, обладала развитым чувством юмора; она былахороша собой, умна, любила веселье. — Ты что, не одобряешь этот праздник?

— Ну почему же? Хэллоуин по-своему хорош… длядетей. — Тана еще никогда не была столь индифферентной, и это озадачилоШарон.

— Не будь такой букой, Тэн. Давай я помогу тебе скостюмом.

Она начала рыться в их совместном шкафу, вытаскивая то одно,то другое и кидая все на кровать. Тана, однако, не проявляла никакогоэнтузиазма. Когда они легли и выключили свет, Шарон вновь приступила к ней срасспросами:

— Как можно не желать пойти на карнавал по случаюХэллоуина?

Шарон знала, что у Таны еще нет здесь парня. Что касаетсяШарон, поступить сюда значило для нее обречь себя на одиночество, но она самавыбрала свой путь. Другие девушки тоже вряд ли знали здесь кого-то, счастливыеисключения составляли лишь немногие из них. Однако и те, и другие рассчитывалиувидеть на танцах целую толпу молодых людей, и даже Шарон вдруг воспылалажеланием показаться на люди.

— У тебя, наверное, дома есть постоянный друг? —спросила она, помолчав. Тана никогда не заикалась об этом. «К чему такаяскрытность?» — подумала Шарон.

Впрочем, существовали некоторые темы, которых они еще некасались. Так, обе избегали разговоров о расставании с девственностью. Шаронзнала, что это было неприлично для «Грин-Хиллз»: здесь, похоже, такие вещиобсуждались взахлеб. Но Шарон безошибочно чувствовала сдержанность Таны, да исама не горела желанием говорить на эту тему. Однако сейчас она повела себяиначе: облокотившись на подушку, она положила голову на ладони и пытливовгляделась в лицо подруги, белевшее в темной комнате. — Да или нет, Тэн?

— Ты ошибаешься… Просто у меня нет настроения.

— Но должна же быть тому причина! У тебя что — аллергияна мужчин? Слабость в коленках? Пойдем, потанцуем, а после двенадцати я наряжутебя вампиром, хотя, — на лице ее появилась озорная улыбка, — длякарнавала на Хэллоуин можно придумать что-нибудь и позамысловатее.