— Не валяй дурака, Шар, — засмеялась Тана. —Просто я не хочу ходить на вечеринки. А ты иди, и пусть тебя это не смущает.Влюбись в какого-нибудь белого парня и преподнеси сюрприз своимродителям. — Обе девушки расхохотались при-этой мысли.

— Боже правый! Да за это меня вышвырнут из колледжа.Если бы миссис Джонс могла выбирать, она выдала бы меня за старину Сэма. —Домовая наставница иногда снисходительно поглядывала на Шарон, а затемпереводила глаза на Сэма, как если бы между этими двумя существовало некоеродство.

— А она догадывается, кто твой отец?

Фримен Блейк только что получил вторую премию Пулитцера. Всев Америке знали это имя, независимо от того, читали они его книги или нет.

— Я не думаю, чтобы она умела читать.

— Ты должна подарить ей одну из книг отца с егоавтографом, — усмехнулась Тана.

— Она сойдет с ума от злости, — проворчала Шарон.Однако все это не разрешало проблему танцев. Дело кончилось тем, что Шароноделась страшно завлекательной черной кошкой. Она натянула до самого подбородкачерное трико, из которого выглядывало светло-шоколадное лицо с огромнымичерными глазами; а немыслимо длинные ноги, казалось, росли от ушей. Еепоявление в зале вызвало кратковременный шок, потом кто-то пригласил ее натанец, после чего Шарон весь вечер не сходила с круга. Хотя девушки еебойкотировали, она прекрасно провела время. Когда она вернулась, Тана крепкоспала — был уже второй час ночи.

— Тэн? Ты спишь? Тэн?

Подруга подняла голову, открыла один глаз и пробурчала:

— Ты хорошо повеселилась?

— Чудесно! Я танцевала весь вечер, без отдыха. —Она умирала от нетерпения рассказать ей про все, но Тана повернулась к стенелицом.

— Я рада… спокночи.

Шарон смотрела на спину подруги, гадая, почему она не захотелапойти на карнавал. Но разговор был окончен, и, когда на следующий день Шаронсделала попытку возобновить его, Тана не проявила к нему ни малейшего интереса.Другие девушки после вечера танцев начали ходить на свидания, телефон внизу неумолкал, казалось, ни на минуту. Шарон позвонил только один молодой человек. Онпригласил ее в кино, и она приняла приглашение, но когда они пришли вкинотеатр, контролер их не пропустил.

— Это вам не Чикаго, друзья. Это Юг. — Онпосмотрел на мучительно покрасневшего юношу. — Отправляйся-ка ты домой,сынок, и найди себе приличную девушку.

Шарон попыталась успокоить парня:

— Не волнуйся, Том! Правду говоря, мне не так уж ихотелось посмотреть этот фильм.

Он отвез ее обратно в общежитие. Всю дорогу они молчали, итолько у самого «Дома Жасмина» она повернулась к нему со словами:

— Все нормально, Том, честно тебе говорю. Я все понимаюи уже привыкла. — Голос у нее был низкий и страстный, а глаза — добрые.Она глубоко вздохнула и слегка прикоснулась рукой к его руке — кожа у нее былакак шелк. — Для этого я и поступила в «Грин-Хиллз».

Он оторопело взглянул на нее, не зная, как расценить этистранные слова. Шарон была первой темнокожей девушкой, которой он назначилсвидание; она казалась ему самым экзотическим созданием на свете — он таких ещене встречал.

— Ты приехала в этот занюханный городишко для того,чтобы тебя оскорблял какой-то говнюк?! — Он еще не остыл от гнева, если неза себя, то за нее.

— Нет, — мягко возразила она, думая о том, чтоговорила ей мать. — Я приехала сюда затем, чтобы изменить положение вещей,во всяком случае, в этом я вижу свой долг. Начинается все вот так, как вышло унас с тобой сегодня, и долгое время так продолжается, но в конце концов людиперестают обращать на это внимание. Темнокожие девушки ходят в кино с белымипарнями, разъезжают с ними в автомобилях, гуляют по улицам, заходят взакусочные — там, где им захочется. Вот это есть в Нью-Йорке, почему так неможет быть здесь? Кто-то может коситься, но в любом случае они не могутвыкинуть нас вон. И единственный путь к этому — начать с малого, вот каксегодня.

Парень посмотрел на нее, как если бы сомневался, неподставили ли его в этой игре. Но нет, было не похоже, чтобы Шарон Блейк быласпособна на такое. Том уже слышал про ее отца, и это произвело на негонеизгладимое впечатление. То, что она сказала, заставило его восхищаться ею ещесильнее. Он был немного смущен, но знал, что в словах Шарон заключается правда.

— Мне жаль, что нам не удалось войти туда. Может,попытаемся снова на будущей неделе?

Она рассмеялась.

— Я вовсе не имела в виду, что мы должны все изменить водночасье. — Тем не менее ей понравился его пыл. Он правильно воспринял еемысль, и, возможно, Мириам Блейк не так уж не права. Может быть, надо служитькакой-то идее, в конце-то концов.

— А почему бы и нет? Рано или поздно этому наглецунадоест выгонять нас. Черт с ним, мы можем пойти в кафе или в ресторан…

Возможности были безграничны, и Шарон весело смеялась. Онпомог ей выйти из машины и ввел в гостиную «Дома Жасмина». Она предложила емучашку чая, и они посидели там некоторое время. Однако взгляды, которые бросалав их сторону находящаяся там молодежь, были столь неприкрыто враждебными, чтоШарон не выдержала. Она встала и медленно прошла с ним к выходу. Лицо ее былопечально. «Несомненно, все было бы проще в Калифорнийском университете, в любомгороде Севера страны. А здесь…» Том чутко уловил ее настроение и, уже стоя вдверях, шепнул:

— Помни — не может все измениться за один вечер. —Он прикоснулся губами к ее щеке и вышел.

Глядя, как он уезжает, она думала: «Он, конечно же, прав:нам не удалось ничего изменить за один вечер».

Поднимаясь вверх по лестнице, она подумала о том, что этовремя потрачено не напрасно. Том ей нравился: он умел принимать поражения так,как надо. Интересно, позвонит ли он ей еще?

Тана улыбнулась ей со своей кровати.

— Ну и как? Он тебя пригласил? — Да.

— Чудесно! А что фильм? Понравился?

— Спроси у кого-нибудь другого, — невеселоулыбнулась Шарон.

— Вы туда не пошли? — удивилась Тана.

— Нас туда не пустили. Знаешь, как это бывает: белыйюноша, цветная девушка… «Подыщи себе подходящую пару, сынок», — Шаронтщилась рассмеяться, но Тана, увидевшая боль в ее глазах, нахмурилась.

— Негодяй! А что сказал Том?

— Он держался очень мило. Мы немного посидели в гостиной,но это было еще хуже. Представляешь: семь «белоснежек» сидят на диванах сосвоими «прекрасными принцами» и сверлят нас глазами. — Она со вздохомкинулась в кресло. — А ну их к дьяволу, все эти умные идеи. Подходя ккинотеатру, я чувствовала себя такой смелой и благородной, такой возвышенной, акогда нас завернули, я подумала, что все это не стоит ломаного гроша. Мы с нимне можем пойти даже в закусочную, чтобы поесть гамбургеров. Выходит, я могуумереть с голоду в этом паршивом городишке.