— Анфиса Львовна, — начал наш хозяин. Голос егослегка дрожал, то ли от волнения, то ли от злости. — Надеюсь, Руслан…

— Нет-нет, что вы, — перебила я. — Все впорядке.

— Видите ли, он становится совершенно неуправляемым,если дело касается женщин. Руслан очень влюбчивый человек. — Определение«влюбчивый» так же подходило Руслану, как седло корове. Однако Лев Николаевичговорил серьезно, причем с болью душевной, и я, вопреки всякой логике, вдругпочувствовала себя виноватой.

— Мне так неловко, — начала я, но Лев Николаевичперебил меня:

— Я поговорю с ним. Очень прошу, не обращайте вниманияна его выходки. Он скоро успокоится. Надеюсь, этот ничтожный инцидент никак нескажется на нашей дружбе. — При этих словах Лев Николаевич так зазывнопосмотрел на подружку, что я была уверена: Женька не выдержит и бросится к немув объятия. Против ожидания та растерянно моргнула и произнесла что-тоневнятное.

На ужин я решила не ходить, выпила стакан сока в компаниихмурой Олимпиады Назаровны и направилась в сад, где меня через некоторое времяобнаружила подружка.

— Руслан схлопотал по жизненно важным органам? — сместа в карьер начала она.

— Не знаю, что за органы ты имеешь в виду, я ударилаего в живот.

— Слава богу, — закатила глаза Женька. — Мнена его здоровье наплевать, просто такие типы обычно страшно злопамятны. Ну что,раба божья Анфиса, съезжать будем? — вздохнула она.

— С какой стати? — осведомилась я с притворнымудивлением.

— Если у вас дошло до рукопашной…

Конечно, Женька была права, Руслан вел себя безобразно, исамое разумное было спешно покинуть остров. Но в меня словно бес вселился, и яответила зло, хотя и знала, что злость дурной советчик:

— Вот пусть Руслан и убирается отсюда первым катером, ая остаюсь.

— Анфиска, — возвысила голос Женька, но тут жесникла: — Ладно, тебе видней… Кстати, Левушка мне аванс дал, очень, знаешь ли,приличный аванс. А еще он проявляет серьезную заботу о нашем туалете. Золотойдядечка. Не можем мы в одном белье неделю ходить.

— Не можем, — сокрушенно кивнула я.

— Вот-вот… Он денежку дал, завтра утречком снарядиткатер, и мы поплывем на континент за тряпками. Самое время, по-моему…

Я задумалась, а потом отчаянно головой замотала:

— Не пойдет.

— Чего еще? — нахмурилась Женька.

— Дядька твой жутко подозрительный, а у меня мужполковник. Не могу я на сомнительные деньги шмотье покупать. Это все равно чтовзятка должностному лицу.

— Размечталась. Да кому надо твоему Ромке взяткидавать?

— Все равно, — еще больше нахмурилась я. —Ромка мне голову оторвет, если узнает. А он непременно узнает, такой уж у негохарактер. Так что лучше уж блохастой ходить. Лучше бы твой дядька нашел моюмашину, — с тоской добавила я.

Женька почесала в затылке, подумала, глядя себе под ноги, иизрекла:

— Я куплю шмотье для себя, а потом дам его тебе вовременное пользование. Если оно не твое, а мое, то никакой взятки и в поминенет. Ну как?

— Здорово, — порадовалась я, удовлетвореннокивнув. Два умных человека всегда найдут выход из трудного положения.

— Значит, сразу после завтрака и отчалим, —подвела итог Женька и посмотрела на меня без всякого одобрения. — Ты чегоужинать не пошла?

— У меня же диета, а здесь ужинают поздно.

— Врешь, — не поверила подружка, — Русланавидеть не хотела.

— Вот еще, — возмутилась я. — К тому жеизбавиться от него весьма затруднительно, так и мелькает.

— Ладно, — вздохнула Женька, — давай назвезды любоваться. — И села рядом. Мы, запрокинув головы, с полчасаисправно таращились в звездное небо, после чего в голову мне пришла блестящаямысль:

— Пойдем купаться. Вода должно быть теплая, прогреласьза день.

— Идем, — с готовностью поддержала меня Женька, мыподнялись к себе, взяли полотенца и через десять минут уже подходили к калитке.Однако, вступив на тропу, мы разом призадумались. Как я уже говорила, спуск вэтом месте крутой, и в темноте совершать его было небезопасно. — Давай-качерез мост, — заявила Женька. Мы вернулись, захлопнули калитку и через садпошли к центральным воротам. Послышался шорох, и из-за кустов выскочила собака.Я как-то успела забыть о ее существовании и от неожиданности взвизгнула. —Ник, — протяжно позвала Женька, почесывая собаку за ухом. — Умныйпес. Идем с нами.

Я робко протянула руку, слегка паникуя, а Ник лизнул ее исунул голову под мою ладонь, приглашая себя погладить.

— Надо же, — порадовалась я. — С виду жуткийзверюга, а на самом деле очень ласковый.

— Ага, — согласилась Женька, вышагивая внаправлении моста. — Совсем как твой Ромка.

— Ромка-то здесь при чем? — возмутилась я.

— Да я так, для сравнения. Не стой пнем, мы ж купатьсяхотели.

Я догнала подружку, хмурясь и прикидывая, чего б такогодоброго ей сказать. Как на грех в голову ничего не приходило, и я в концеконцов успокоилась.

Ник весело бежал впереди, время от времени оборачиваясь иподжидая нас. Мы спустились к пляжу, в этот момент взошла луна, светлая дорожкапобежала по воде, а я охнула от избытка переполняющих меня чувств. Женькасбросила одежду и с разбегу плюхнулась в воду. Ник носился вдоль берега,бросаясь то в мою сторону, то в Женькину, и громко лаял. А я не спеша разделасьи, с удовольствием ступая по песку, направилась к воде, и тут… Не иначе какнечистый толкнул меня под локоть и заставил посмотреть влево. Ближе к зарослямот воды шла цепочка следов. Метрах в трех от озера следы свернули к кустам. Япосмотрела в ту сторону и поежилась. Заросли при лунном свете выглядели мрачнои даже диковинно, а чувство было такое, что оттуда за нами наблюдают.

— Женька, — заорала я. Подружка пересталаплескаться и направилась к берегу. Ник подбежал ко мне, я погладила его,приговаривая: — Хорошая собака. — Я порадовалась, что мы прихватили его ссобой. Женька как раз выходила из воды. — Осторожно, — крикнулая, — не затопчи следы.

— Какие следы? — обалдела подружка.

— Сейчас увидишь.