По рассказу Усольцева, до Орла можно доехать за сутки, еслиповезет. А от Орла до Тулы — рукой подать. Туда — это почти Москва, там можно ина электричке «зайцем».

«Жалко, у меня нет карты, — подумала Маша уже спокойно, — ноничего, я и без карты сумею добраться до Москвы».

* * *

Вадим опустил жалюзи на окнах, плотно задвинул шторы,проверил, заперта ли дверь. Торшер в гостиной давал очень сильный свет, и Вадимпоменял лампочку на самую слабую. Теперь комната погрузилась в полумрак. Носвета вполне хватало, чтобы подсоединить видеокамеру к телевизору.

На экране появилось изображение, пошел звук. За накрытымстолом сидел Ахмеджанов, за его спиной стоял телохранитель и старательнообгладывал куриную кость. Камера скользила по лицам. Человека, сидевшегонапротив Ахмеджанова, доктор узнал сразу. Узнать его не представляло труда —портреты красовались сейчас по всей области, на предвыборных плакатах илистовках.

— Чего тебе, мало, что ли, в тот раз дали? — спрашивалАхмеджанов.

— Ну, Аслан, ты пойми, эта предвыборная кампания столькосжирает каждый день, — заискивающе заглядывая в глаза Ахмеджанову, отвечалВячеслав Иванов, кандидат на губернаторский пост, — тем плати, этим плати. Всехотят.

— Ладно, не ной, — махнул рукой Ахмеджанов и кивнултелохранителю. Тот отбросил куриную кость, на секунду исчез из кадра ипоявился, держа в руках небольшой плоский чемоданчик.

Отодвинув тарелку, Иванов положил перед собой на столчемоданчик, открыл его.

— Пол-"лимона", можешь пересчитать, — усмехнулсяАхмеджанов.

— Да ладно тебе, Аслан, — смущенно потупился Иванов.

Оператор не поленился, упер на секунду камеру в содержимоечемоданчика. Там лежали аккуратные, толстые пачки стодолларовых купюр. Ивановтут же закрыл и убрал чемоданчик.

Потом камера скользнула еще по одному русскому лицу. Ноэтого человека Вадим не знал.

«А вот теперь не придется ничего проверять! — подумал он,вытаскивая кассету и отсоединяя видеокамеру от телевизора. — Но времени совсеммало. До выборов всего неделя. И выберут скорее всего этого Иванова. Кассетунадо передать очень быстро. Но ошибиться нельзя. Как же Иван додумался доэтого? Нет, не Иван. Андрюха. Его зовут Андрей. Он убирал в доме, гдепроисходила встреча. Как же он догадался взять кассету и отдать мне? Возможно,просто увидел интересную коробочку на столе и решил подарить в благодарность заеду? Даже если никто не видел, как он отдавал мне кассету, они наверняка начнутменя подозревать и проверять. Они могут и не знать, что кассету взял именноАндрей. В любом случае сейчас надо ее очень хорошо спрятать, придумать некийконтейнер, в котором впоследствии можно передать незаметно».

Подумав еще секунду, Вадим отправился в ванную комнату скассетой в руке.

Бар «Каравелла» находился на окраине и внешне выглядел каксамая затрапезная пивнушка — облезлая дверь, грязноватая лестница, скромнаяоблупленная вывеска. Однако стоило спуститься вниз по лестнице — и уходить ужене хотелось. Внутри было чисто и красиво, народу всегда мало. Пахло настоящимшашлыком, который тут же жарился на раскаленных углях. К шашлыку подавалосьпиво пяти сортов, не баночное, а настоящее, бочковое, свежее, с пышной пеной.Кроме того, в специальной жаровне пеклась розоватая речная форель,доставлявшаяся в бар еще живой и трепещущей.

Отдыхающие заглядывали сюда редко. Мало кого привлекалагрязноватая дверь заведения. Но местные любители темного и светлого пиванаведывались часто. Два амбала-охранника, один снаружи, другой внутри, следилиза посетителями. Случайных, плохо одетых и шумных выпивох сюда не пускали.

Хозяин бара, лощеный молодой абхазец, одних гостей встречалширокой улыбкой и теплыми приветствиями, других — подчеркнуто корректно ихолодно.

И дело вовсе не в том, что некоторые постоянные клиенты —знакомые хозяина, а какие-то — случайные.

Сейчас за двумя соседними столиками сидели два постоянныхклиента, но с первым, маленьким лысым человеком лет тридцати пяти, хозяин былхолодно-вежлив, а со вторым, худым, длинным, сутуловатым, лет сорока —по-домашнему улыбчив.

Первый, маленький лысый, — известный всей областижурналист-телевизионщик. Звали его Матвей Перцелай. В бар «Каравелла» захаживалчасто, иногда с какой-нибудь дамой, иногда в одиночестве. Сидел всегда долго,ел много, пива выпивал не меньше трех литров, причем самого дорогого. Однакохозяин никогда не радовался ему и не особенно это скрывал.

Второй, худой, длинный, посещал бар реже, ел мало, пиво пилсамое дешевое, не больше литра. Звали его Анатолий Головня. Он служил в милициив звании капитана. В «Каравелле» появлялся только в штатском, входя и выходя,тревожно озирался по сторонам и еще больше сутулил узкие острые плечи.

Заведение небольшое, поэтому хозяин обслуживал посетителейсам. Форель и шашлык жарил его старик отец, а жена и две дочери занималиськухней, посудой, уборкой и прочей женской работой.

Сейчас хозяин стоял над столом журналиста и с явнымнетерпением ожидал, пока тот наконец сделает свой заказ.

— И форели хочется, и шашлычку хочется, — рассуждал вслухМатвей, — и худеть надо. Что делать, Русланчик? — Он растерянно развел руками иподнял глаза на хозяина. Но тот даже не счел нужным улыбнуться в ответ. Стоял имрачно ждал.

— Знаешь что, Русланчик, побалую я себя, любимого, впоследний раз. Форель будем считать закуской, а шашлык — основным блюдом. Сзавтрашнего дня начну худеть и в твое вкусное заведение — ни ногой. В общем,так. Салатику твоего фирменного, только огурчики-помидорчики пусть покрупнеепорежут. Потом форель одну… нет, две. Ну и шашлычку палочку. Да, и пива,конечно, темного, как всегда. Для начала литр.

Казалось, Матвей вовсе не замечает холодности хозяина. Вожидании своего заказа он откинулся на спинку стула и с удовольствием закурил.А Руслан между тем подошел ко второму посетителю, к капитану Головне. Но не длятого, чтобы принять заказ.

— Ко мне пройди, — сказал он быстро и тихо, — разговорбудет.

Длинная фигура Головни нырнула в незаметную дверь за стойкойбара, между полками, уставленными красивыми бутылками. За дверью находиласьмаленькая комната без окон, похожая на кладовку. В середине находился пустойкруглый стол, покрытый потертой клеенкой. У стола стояла старшая дочь хозяина,пятнадцатилетняя Кристина, полная застенчивая девочка с длинной черной косой.Она молча протянула Головне радиотелефон, через минуту зазвонивший в его руках.Кристина выскользнула из комнаты, и капитан услышал в трубке хорошо знакомыйголос: