сторожевое судно, на команду которого была возложена тяжелая обязанность — обслуживать Сигнальную гору. Залив делает изгиб по направлению к Дальнему, расположенному почти совершенно напротив. Фарватер хорошо обставлен, но в виду разбросанных местами минных заграждений по нему можно было двигаться лишь крайне осторожно с помощью специальных карт и створов. Естественная оборона местности сильна сама по себе, но китайцы еще ее усилили, выстроив несколько фортов. Этого было бы вполне достаточно для отражения целой эскадры, но добавив минные заграждения и боны, крепость становилась фактически неприступной. Мы отдали якорь мили за три от города, где стояло много судов третьей эскадры под начальством адмирала Хосойя. К нам подошел паровой катер с флагманского судна и я воспользовался случаем: прыгнул в катер и отправился к адмиралу, чтобы представить ему рекомендательные письма.

По-видимому, мой поступок явился важным нарушением морского этикета; адмирал поручил своему секретарю передать мне, что меня должен ему официально представить адмирал — командир порта. По возвращении на корабль капитан сообщил мне, что я должен тотчас отправиться в канцелярию заведующего портом в сопровождении доктора. Вместе с нами поехали ревизор и несколько других офицеров, имевших особые служебные поручения.

Уже стемнело, когда мы высадились на берег. Нам пришлось, поминутно ощупывая дорогу, перелезать через грубо обтесанные камни, составлявшие часть стенки пристани. Впотьмах мы еле добрались до канцелярии заведующего портом. Меня представили адмиралу Муйра, командиру порта. На его вопрос, имею ли я к нему рекомендательные письма, пришлось ответить отрицательно, показав для удостоверения личности свои документы и объяснив цель настоящего моего посещения. Адмирал — красивый, молодой энергичный человек. Он заведовал Порт-Артурским портом во время короткой японской оккупации в 1894 г., и я слышал, что правительство намеревалось после взятия крепости вновь возложить на него исполнение прежних обязанностей. Проведя некоторое время в очень приятном разговоре, мы возвратились на пристань в сопровождении вестового, посланного адмиралом нас проводить. По прибытии туда нашего сампана на месте не оказалось; пришлось прождать не менее часу, пока вестовой его разыскивал. Кое-как мы разместились, и наконец возвратились на крейсер.

Мне очень хотелось как можно скорее представить мои рекомендательные письма адмиралу Хосойя, но на следующее утро капитан над портом сигнализировал нам: «все пассажиры должны оставаться на крейсере».

Нечего было делать, и я старался найти утешение в моем разочаровании, рассматривая в подзорную трубу Дальний и его окрестности. На северо-западе тянулась длинная, плоская возвышенность Нан-Сан, где японские солдаты одержали первую победу на сухом пути, но красивое возделанное плоскогорье имело под яркими лучами утреннего маньчжурского солнца невозмутимо мирный вид. В гавани стояло очень много судов: канонерские лодки, транспорты, крейсеры, вспомогательные крейсеры, госпитальные суда и все-таки еще оставалось много свободного места.

Самый город делится на две части: торговый квартал резко отличается от гавани своими высокими трубами и окутывающими его день и ночь густыми облаками дыма и пыли. Другая часть города очень похожа на обыкновенное лондонское предместье с длинными рядами домов, между которыми там и сям виднеются церкви или другие общественные здания.

Китайский квартал расположен сзади города и с рейда его не видно. По направлению к горам тянется общественный парк: в его соседстве разбросаны большие, отдельно стоящие дома. При постройке преимущественно употреблялся красный кирпич; многие дома оштукатурены и украшены белыми лепными работами. Среди города проходит железная дорога, ведущая к пристани и гавани, перешедшими в ведение военных властей. Эта часть гавани защищена от северо-восточных штормов брекватером в милю длиной. Сторожевые будки на нем еще были выкрашены косыми черными и белыми полосами, — официальные казенные русские цвета. Наконец очень живописным фоном для города являлись горы. Самая высокая вершина носит название «Маленький Фудзи», на основании некоторого сходства со знаменитой японской горой того же имени.

На следующий день, после данного войскам трехдневного отдыха для восстановления сил, возобновилась бомбардировка Порт-Артура. Японцы настойчиво продолжали стягивать вокруг крепости железное кольцо. Не подлежало никакому сомнению, что в скором времени они овладеют городом и таким образом довершат величайший военный подвиг новейшего времени. Весь день до нас доносилось глухое рокотание орудий.

К борту крейсера подошел миноносец и меньше чем в час взял 25 тонн воды; также снабдили мы углем несколько мелких судов. В японском флоте снабжение водой и углем вещь весьма простая и несложная и мало чем отличается от английского метода. Став борт о борт и открыв люки, уголь, уже заранее насыпанный в мешки, перегружается очень быстро; в это же самое время накачивается и вода.

Ежедневно прибывавшие подкрепления немедленно отправлялись к передовым линиям, что служило доказательством, что взять Порт-Артур — задача далеко не легкая.

Только что подошедшие отряды, меньше чем через пять часов после высадки в Дальнем, становились уже обстрелянными ветеранами в траншеях Порт-Артура.

К борту подошла канонерка взять угля и воды. Она только что возвратилась из Порт-Артура, где занималась постановкой мин и на ней были видны ясные следы тяжелой ее службы. Чистое, нарядное военное судно было совершенно неузнаваемо под прикрытием из старых канатов, подвешенных бухтами против жизненных частей корабля. Особенно густым слоем эта оригинальная «броня» прикрывала мостик, превращая его в нечто подобное боевой рубке.

Во флоте техническое название такой защиты — мантелеты, и на практике они оказываются чрезвычайно полезными для задерживания осколков снарядов.

Не получая от адмирала Того ни слова в ответ на посланное ему письмо, я томился в ожидании распоряжений. Время тянулось убийственно долго и монотонно; от скуки я занялся уженьем крупной рыбы, во множестве плававшей кругом крейсера. Спорт этот напоминал муки Тантала: рыбы часто обнюхивали приманку, даже брали ее в рот, но никогда не клевали.

Во время нашего пребывания в Дальнем в гавани стояла лодка «Акаги» — та самая канонерская лодка, на которой, во время китайской войны, был убит в штурманской рубке разорвавшимся снарядом капитан Сакамото.

На ней производились исправления незначительных повреждений, полученных ею в сражении с русской канонеркой.

Дуэль, происходившая на далеком расстоянии, длилась около двух часов, пока «Акаги» не удалось попасть в русское судно, которое тотчас повернуло назад. В гавани находилась еще другая достопримечательность — колесный пароход с роскошным помещением, из которого вышла бы превосходная яхта для адмирала. Он стоял в Дальнем, когда японцы взяли город. Русские были так твердо убеждены, что занятие Дальнего только временное, что потопили его в гавани на незначительной глубине, предварительно наложив внутри и снаружи густой слой краски для предохранения от порчи.

Наконец мне улыбнулось счастье — я получил разрешение осмотреть адмиралтейство в Дальнем. Перед оставлением города русские сожгли машинные мастерские и они находились в разрушенном виде, но станция