ему о своих планах. В такой солнечный день ехать на кладбище не хотелось еще и потому, что смысла в этом никакого не было. Но спорить с начальством — себе дороже.

«Рыжая абрикосина» заливала мягким теплом землю. Лена стояла поодаль. Среди черных надгробий и покосившихся крестов такого же солнечного цвета плащ вызывал у работников прокуратуры недоумение.

Плевать! У нее выходной. И вообще, разве существует дресс-код для эксгумаций?

На этот раз для раскопок вызвали экскаватор. Дело шло быстрее. Загребая ковшом землю, экскаватор старчески кряхтел и тоскливо попискивал, пятясь назад. Наконец, гроб достали. Крышку отковыряли с трудом. Сняли. В маленьком ящичке покоилось полуразложившееся тельце. Лена лишь мельком глянула и тут же отвернулась. Во второй гроб заглядывать не стала, по комментариям поняла, что тело там, где ему и следует быть.

Ждать, когда гробы загрузят в машину, Рязанцева не стала, прошла к безымянной могиле Сонечки Мамойко, заглянула в яму. Никто так и не удосужился ее закопать. Удручающая картина. От могилки ничего не осталось. Гроб увезли как вещдок, имя на табличке размыло дождем. Лена присела и провела пальцем по табличке. Почему в прошлый раз она решила, что имя размыло дождем? Потерла табличку. Это краска. Кто-то распылил краску по табличке. Кто? Зачем?

Лена встала. В субботний день людей на кладбище было немало. Компиляция звуков включала негромкие голоса, шорох листвы, стук молотка. Пахло краской. Кто-то серебрил оградку, кто-то мастерил скамейку, кто-то собирал опавшие листья. И вся эта смесь запахов и звуков образовывала особую атмосферу. Все было как-то по-домашнему, даже по-семейному. Живые и мертвые. Все вместе. Неразрывная общность.

Обогнув тропинку, она вышла на центральную аллею и направилась к воротам. Где-то там, возле домика смотрителя, есть колонка. После кладбища надо обязательно вымыть руки, даже если и ничего не трогал. Это она помнила с детства. Так учила мама. А она трогала табличку.

У колонки выстроились три человека. Один мужчина набирал в ведро воду, другой, вытянув грязные руки, ждал своей очереди. Рядом с ними спиной к аллее стояла сухонькая седая женщина. По чуть сгорбленной спине и наклону седой головы Лена сразу узнала в ней свою старую знакомую.

— Агата Тихоновна! — вскрикнула обрадовано.

— Леночка! Какая ты красивая! Какой у тебя плащ! — Старушка восхищенно разглядывала обновку. — Просто загляденье! Ты как огонек! — Она потянулась, чтобы обнять Лену, но вовремя опомнилась. — Ой, у меня же руки грязные. Цветочки сажала на могилку Ивана Петровича.

— Точно! Я совсем забыла, его же на этом кладбище захоронили.

— Да. Сегодня сорок дней. — Агата Тихоновна вздохнула. — Решила навестить, так сказать. Тут и муж мой похоронен, только в другом крыле. Вот я к ним и наведываюсь поочередно. Прибрала у мужа, потом у Ивана Петровича многолетники посадила. От его дочери не дождешься.

Тем временем кран освободился, и Лена нажала на рычаг. Агата Тихоновна подставила сморщенные руки.

— Ох, холодная! — Потерла ладошки. — А ты здесь чего?

— Да так. По работе. — Рассказывать про эксгумацию не хотелось.

— По работе? Что? Новое дело? Расскажи? — тут же прицепилась любопытная старушка.

— Да и рассказывать нечего. Кто-то раскопал могилу и выкрал труп ребенка.

— Ох! Ужас какой! Кому ж это мертвый ребенок понадобился?

— Это мы и пытаемся установить.

— А какие предположения?

— Пока никаких, — уклончиво ответила Рязанцева и отпустила рычаг.

— Так может, сатанисты? — Агата Тихоновна вытащила из кармана носовой платок и вытерла им руки.

— Сатанисты? — Лена улыбнулась. — Такая мысль не приходила мне в голову.

— Мне бы тоже не пришла, если бы…

Ее перебил требовательный перелив рингтона. Лена быстро ополоснула руки и достала из сумочки телефон.

— Ленка, ты где?

— На кладбище.

— На кладбище? Я еще не умер. Ты же обещала приехать к четырем.

Лена посмотрела на часы. Черт!

— Обстоятельства изменились, но ты не грусти, я сейчас приеду.

— Поторопись, а то и ехать никуда не понадобится, если помру тут без тебя.

— Подожди, не умирай, пожалуйста, я уже выезжаю. — Лена отключила телефон и вопросительно посмотрела на Агату Тихоновну. — Так что сатанисты?

— Да так. Просто подумала. Вчера услышала… вот и пришло в голову.

— Понятно.

— Но ты торопишься… а я задерживаю. — Веки в уголках глаз опустились, образовав изогнутые грустью морщинки. — Я очень рада была тебя повидать.

— Я тоже. — Лена раскинула руки, и Агата Тихоновна прильнула к ней сухоньким телом. — Мы еще увидимся. Обязательно.

— Ну наконец-то. — Сергеев поправил подушку и подтянул спину. — Еще немного, и ты бы меня не застала.

Лена чмокнула Вадима в щеку и присела рядом.

— Ты все-таки всерьез решил умереть?

— Как раз наоборот, я решил выжить, а для этого мне надо поскорей отсюда свалить.

— Поскорей свалить? — Лена, приподняв бровь, многозначительно посмотрела на ногу Вадима. — У тебя выросли крылья?

— Давно, как только тебя встретил! — Вадим схватил ее руку и прижал к щеке. — Ленка, я хочу домой, к нам домой, я соскучился по тебе, по Тотошке. Кстати, как он? Ты с ним гуляешь?

— Все нормально с Тотошкой. Можно подумать, что ты в состоянии с ним гулять.

— Зря сомневаешься, я уже кое-что могу. — Он потянул ее к себе и сжал сильными руками, так что косточки захрустели.

— Ну в этом-то сомнений нет. — Лена мягко отстранилась. — Сергеев, что ты задумал?

— Сейчас приедет Макс и отвезет нас домой.

— Слушай, нельзя так использовать людей. У человека личный выходной…

— Да он сам позвонил. Я только сказал, что хочу поскорее убраться отсюда, он и предложил приехать, помочь. В зоопарк с сыном сходит и потом сюда.

— У него есть сын?

— Да, Артемка, замечательный малец, хочу его к футболу приобщить.

Лену с грустью отметила, как загорелись у Вадима глаза, когда он заговорил о сынишке друга.

— Может, не надо? Больно травматичный вид спорта.

— Не травматичней других. Макс, кстати, не против.

— Просто он хороший человек.

— Это правда. И друг хороший, и семьянин.

— Вот на таких хороших обычно все «травматичные» и ездят. Не стыдно тебе. В нем весу в два раза меньше, чем в тебе. Хочешь, чтоб он надорвался.

— Так я уже сам могу, смотри. — Вадим спустил с кровати ноги, поднялся и сделал два шага. Поднял ногу для третьего, скривился и, отступив, сел на кровать. — Мне лишь небольшая поддержка нужна. Плечо друга.

— Угу. Дай волю, ты и на работу будешь на его горбу ездить. — Лена встала. — Давай я пока вещи соберу.

— Не, на работу не поеду. Пусть сами по кладбищам шарятся. Кстати, а ты там чего в выходной делала?

— Работала, — зло огрызнулась Лена, вытаскивая из-под стола сумку. Недовольство за испорченный выходной было направлено не на Сергеева, а на Орешкина. — Могилы осматривала.

— Ну и как?