если разорять будут, им в следующий раз ничего не оставят, да еще и гонять начнут. Мы их всех проработали. Каждого допросили, но безрезультатно.

— Никто ничего не видел?

— Не так чтобы ничего, ерунду всякую несли.

— Ерунду? Какую ерунду?

— Зачем тебе?

— Надо, Вадим. Расскажи, что тебе говорили бомжи? Пожалуйста.

— Ну говорили, что видели человека, который подвешивал на деревья мешочки. Кто-то из них решил проверить, оказалось, что в мешочках соль. Ну, в общем, ерунда какая-то, скорей всего придумали, чтобы «оказать помощь следствию» и получить причитающийся полтинник.

— Странно, придумать такое…

— Не бери в голову. Я, кстати, завтра на работу выхожу.

— Как на работу?

— Начальник звонил, сказал: кровь из носу, но чтоб завтра был. Людей не хватает. Да я нормально. Меня твоя любовь вылечила. И Тотошка. Уже гулял с ним.

— Ты с ума сошел? Тебе лежать надо.

— Не надо. Клин надо клином вышибать. Вот я прошелся, и мне легче. Движение — это жизнь. Не я сказал, но я проверил. Так что жду тебя в полной боевой готовности.

— Уже боюсь. — Лена отключила телефон.

Мешочки с солью. На кладбище. Зачем нужна соль на кладбище? Не лосей же кормить? Ерунда. Конечно, ерунда. Зачем она отвлекается на эту ерунду?

Но желание разобраться сильнее ее. Вновь и вновь мысли возвращались к пресловутым мешочкам с солью и человеку, который их развешивал. При этом она ругала себя: мало ли убогих, больных на голову людей бродит по кладбищам. Невозможно объяснить, что в голове у шизофреника. Логика подсказывала, что она зря теряет время. Зря.

Если бы не это волнение внутри.

Что делать, если мысли — лишь обрывки нитей, из которых нужно сплести узор преступления? А она не знает, за что ухватиться. Цепляет поочередно каждую ниточку, но та выскальзывает или обрывается.

Лена снова взяла телефон. Протяжный гудок летел через городские кварталы, спускался в пропасть подземки, щекотал вибрацией бедро дремлющей старушки. Лена терпеливо ждала, пока Агата Тихоновна очнется, судорожно задергает карман кофты, достанет телефон и нажмет заветную кнопочку.

— Да, да, Леночка, я в метро, плохо слышу, — кричала старушка, покрывая голосом шум вагона. — Я перезвоню.

В голове каша из мыслей, догадок и предчувствий. В этом случае выход один — очистить информационное пространство. Лена достала чистый лист. Начнем с конца, с самой нелепой версии. Написала на листе: «Сатанисты».

Телефон заиграл Вивальди.

— Леночка, что случилось? — голос у Агаты Тихоновны взволнованный. Или просто запыхавшийся.

— Нет, нет, ничего не случилось. Просто мы не договорили. Вы хотели мне что-то рассказать?

— Я?!

— Нет?!

— Не помню.

— Вы что-то сказали… Про сатанистов.

— Ааа… Это я просто предположила… Глупости, конечно… Просто в голову пришло…

— Вы что-то знаете про них?

— Нет, нет, просто… Просто крутилось в голове… Вот и брякнула.

— А почему вдруг крутилось? Просто так ничего не крутится. Вы где-то что-то слышали? Кто-то на кладбище говорил об этом?

— Нет, нет, не на кладбище…

— А где? Агата Тихоновна, пожалуйста, вспомните: где и что вы могли слышать о сатанистах.

— Господи, Леночка, вы меня пугаете… Дело не в кладбище, просто на днях одна девушка… студентка… она… Да ерунда все это.

— Не ерунда. Что девушка?.. Она что-то вам говорила про сатанистов.

— Да нет же. Она шла к репетитору, это мой знакомый, ученый, очень умный человек, много лет преподавал, имеет два высших образования, просто он странный немного, а она его сатанистом назвала.

Мимо. И эта ниточка ускользнула.

— Да, чего только не услышишь от нерадивых студентов в адрес преподавателей. Спасибо, Агата Тихоновна.

— Не за что, Леночка, я ведь ничем тебе не помогла, так ведь?

— Отрицательный результат — тоже результат.

Лена смяла лист и выбросила в урну.

Глава пятая

Астрологи и иже с ними, в общем, люди с сомнительной научной репутацией, утверждают, что имя напрямую влияет на судьбу человека, управляя его поступками и направляя во время принятия решений. Многие в это верят и списывают свои неудачи на неправильно выбранное для них родителями имя, утверждая, что «как корабль назовешь, так на нем и поплывешь». Как бы там ни было, но есть мнение психологов о том, что человек, часто соотнося себя с данным при рождении именем, программирует свое поведение, и это косвенно сказывается на его характере.

Агата Тихоновна ничего про мнение психологов не знала и в астрологию верила мало. Но то, что сыскной азарт в ней поселился после прочтения серии детективов Агаты Кристи, отрицать не могла.

Сон шел плохо. Она долго крутилась в постели, перебирая в уме события последних дней, задремала только под утро. Мерещилось что-то сумбурное, непонятное, неотчетливое. Она провалялась в кровати почти до восьми часов, хотя обычно вставала в полседьмого даже в выходной день, чем очень раздражала дочь.

К обеду напекла пирогов, сложила в корзинку и вышла на улицу. Ватные ноги не слушались, но сыщицкий запал подгонял. Дверь открыла сама Лидия. Увидев соседку, всплеснула руками.

— Подруженька моя ненаглядная! Заходи, заходи, чего на пороге стоять. — Приметив корзинку, вцепилась в нее и потянула на себя. — Давай кошелку, я помогу. В твоем возрасте тяжелое таскать нельзя.

— Она не тяжелая. Там пироги.

— Ох, и мастерица ты по пирогам, ох и кудесница, я твой именинный пирог никак забыть не могу. Рецептик дашь? Хотя тесто меня не любит. Сколько раз пробовала месить, не поднимается зараза. — Тараторила без остановки Моськина.

— Вот я тебе еще к чаю принесла.

— Ой, — Лидия прижала к груди кошелку. — Неужто всё мне?

— Тебе… Ну и сыну твоему. Давай, пока теплые, чайку попьем.

— А давай! — Лидия фамильярно обняла гостью. — Проходи на кухню. Я сейчас чайник поставлю.

Белый эмалированный чайник с красными маками на боку злобно шипел и фыркал носиком. Лидия бережно выкладывала на блюдо пирожки. Агата Тихоновна пыталась унять подступающую тошноту.

— Ну вот, — Моськина крутанула рычаг, подхватила вафельное полотенце и, обмотав его вокруг ручки, приподняла чайник над плитой. — Наливай заварку.

Агата Тихоновна послушно разлила темно-коричневую жидкость по чашкам.

— А Андрона чего не зовешь?

— Так нет его. — Лидия разлила кипяток и уселась напротив подруги.

— Ушел куда?

— В командировку уехал.

— В командировку? Он же вроде не работает?

— Да шут его знает. По своим каким-то делам научным. Он же краевед. Ездит, собирает какие-то материалы для книги. Он книгу пишет.

— Умный он у тебя.

— Это да. От этого и беды все.

— Почему?

— Завистники вокруг. Андрон ведь 13 языков знает. Переводами занимается, стихи сочиняет, книгу писать начал по этой… как его… кельтологии. Он даже диссертацию написал, только вот защитить не дали. Уволили.

— Да, вокруг одни