До чего теплые слезы – сердце сжимается.

Мужчина вскинул голову, чтобы они больше не текли. На закатном небе протянулся след от самолета. Зыбкая белая линия расплывалась, готовая вот-вот исчезнуть. На душе стало еще тоскливее.

– Привет! Заждался?

Харуто, услышав голос, обернулся, и у него сперло дыхание.

Они договорились встретиться на станции Сибуя и пойти на реку Сумида, место проведения фестиваля. Мимо то и дело проходили девушки в юкатах. Но на них Харуто обращал не больше внимания, чем на щебенку под ногами. А тут – совсем другое дело.

– Прелесть… – сорвалось у него с языка.

Мисаки потупилась:

– Ну не смущай! Хотя спасибо, дежурный комплимент – тоже комплимент.

– Он не дежурный! Я считаю, что ты самая милая девушка на свете!

Мисаки покраснела как мак.

– Можно сфотографировать? Пожалуйста!

– Нельзя! – тут же осадила девушка юношу.

– Почему же ты никогда не даешь себя фотографировать!

– Ну, я нефотогеничная…

– Ничего подобного! Ты настоящая прелесть!

– Ох, просила же, не смущай! – воскликнула Мисаки, озираясь по сторонам: ей казалось, будто все на них смотрят.

Сфотографировать в итоге не вышло, но сердце Харуто все равно пело.

Честно признаться, он переживал. Мисаки отдыхала по понедельникам, а вот по выходным всегда приходило много клиентов. У них в студии заказы тоже часто прилетали на субботу с воскресеньем, и молодой человек боялся, что ничего не выйдет. Но именно сегодня, в этот самый день, в «Пенни-лейн» назначили ремонтные работы, и парикмахерская объявила день выходным.

В свете столь неожиданной удачи Харуто возлагал на фестиваль большие надежды. Они с Мисаки встречались уже пару месяцев, но отношения почти не продвигались, и молодой человек решил воспользоваться моментом. Обычно люди, разменявшие третий десяток, к концу второго месяца отношений уже достигают – ну, определенной степени близости. А они? Харуто продолжал срываться на «вы», хотя очень пытался исправиться, и даже за руки подержаться толком не удавалось. О поцелуях и чем-то большем он вовсе не заикался. При этом знал, что дело в его собственной неуверенности. Потому твердо решил, что сегодня на фестивале они переходят на следующую ступень.

С решительностью мальчишки-бейсболиста, который поклялся однажды победить в чемпионате Косиэн, Харуто шагнул в вагон метро на линии Гиндза.

Однако летние боги, видно, решили потоптаться по его надеждам.

На платформе станции Асакуса, где проходил фестиваль, толклась такая куча народа, что они с Мисаки еле вылезли из поезда. Надежда выбраться на поверхность таяла на глазах.

Что ж это такое… Харуто побледнел. На Асакусе, видно, собрался весь Токио, не иначе. Неужто все приехали на фейерверки?! Это же повторяется точь-в-точь история с сакурой! Почему Харуто не учится на собственных ошибках! А ведь и правда: обычно он смотрел трансляцию по телевизору, и зрители в кадре впрямь стояли на берегу тесной толпой…

– Простите. Я не думал, что придет столько людей…

– По-моему, я что-то такое уже слышала весной?

От такой едкой подколки Харуто понурился и сгорбился. Мисаки расхохоталась и пихнула его локтем в бок:

– Да шучу я! Не кисни! Мы же выбрались на фестиваль!

– Прости.

– И не извиняйся!

– Хорошо.

– И не расстраивайся.

– Хорошо…

От летней жары и людского возбуждения на станции голова шла кругом. Все бесились, что не получается подняться на поверхность, и смотритель громко призывал граждан не толкаться. К тому времени, когда Харуто с Мисаки выбрались на улицу, уже совершенно стемнело. Фестиваль начинался.

«Надо скорее искать, где вид получше!»

Однако вокруг Асакусы разлилось людское море. Часть дороги перегородили, в том числе мост Комагата, который вел на другой берег. Решили идти обходным путем через мост Адзума, но и в парке Сумида людей оказалось не меньше, и толпа не оставила ни уголочка, откуда могли бы посмотреть фейерверк новоприбывшие.

– Давай попробуем еще чуть пройти?

Харуто ускорил шаг. Он пробивался через людей, выискивая хоть сколько-нибудь подходящее место. Однако люди сидели даже прямо посреди дорожек, позабыв о всякой вежливости. На всей Асакусе не нашлось ни одного спокойного местечка, с которого можно было бы полюбоваться салютами так, как мечтал Харуто.

О нет! Вот-вот начнется! Скорее! Скорее…

– Ой!

Тут вдруг молодой человек обнаружил, что Мисаки пропала.

«Не-е-е-е-ет! Я так бежал, что ее упустил!»

Харуто бросился назад тем же путем, во все глаза высматривая возлюбленную. Много раз натыкался взглядом на девушек в похожих кимоно, но своей среди них не увидел.

«Что ж я за неудачник такой!»

Он так ждал фестиваля, так радовался, что они выбрались – и все насмарку.

Минут десять спустя он наконец ее нашел. Девушка прислонилась к столбу и беспокойно поглядывала на телефон. Звонила, но Харуто и этого не заметил.

– Мисаки! – Он в панике бросился к ней, и девушка облегченно улыбнулась.

А потом спросила немного сердито:

– Ты куда без меня ушел? – И надула щеки, как рыба-фугу.

Так переживал, что их отношения не развиваются, и так хотел показать себя с лучшей стороны, что в итоге только перепугал.

«Что ж я за неудачник…»

– Прости.

Харуто понуро повесил голову, и Мисаки улыбнулась:

– Что поделать, такая толпень. Но больше не теряйся, хорошо?

«Больше ее не брошу…»

– Мисаки…

– М?

– Давай возьмемся за руки? – Он протянул ей ладонь. – Ни за что не отпущу.

Девушка смущенно кивнула и почти ответила на жест… но, когда их ладони почти соприкоснулись, застыла. И нерешительно объяснила:

– У меня кожа – ужас. Грубая, шершавая, вся в трещинах… Неприятная. Так что…

– Неправда, – перебил ее Харуто, улыбаясь и качая головой. Крепко взял ее за руку. – Твоя кожа – памятник ежедневному упорному труду, так?

Мисаки вскинула голову. Молодой человек продолжил:

– Поэтому мне твои руки очень нравятся.

Девушка счастливо прищурилась.

– Ну, идем, – позвал он и потянул ее за собой. На этот раз они шли вместе.

Когда дали первый залп, Харуто с Мисаки шли между жилыми домами. В небе над бурыми восьмиэтажками взорвался фейерверк. Он выглянул из-за стен где-то наполовину.

Харуто мысленно вздохнул. А ведь так хотел показать ей салюты во всем великолепии…

Однако Мисаки подняла взгляд и восхищенно вздохнула:

– Какая красота!

Харуто, глядя на нее, тоже повеселел.

Фью-ю-ю-ю! – засвистело по небу, полетели ввысь вспышки, и на небе распустились яркие хризантемы и пионы. Толпа взорвалась ликованием. И сквозь ее рев гремели посреди летнего неба, все набирая обороты, новые и новые салюты.

– Я раньше не любил фейерверки, – признался Харуто, глядя ввысь.

– Сначала сакура, теперь это? Ты какой-то очень привередливый, – рассмеялась Мисаки.

– Просто люди же ходят не на салюты смотреть, а предаться всеобщему веселью. И