Белая вспышка осветила небо, разрывая летний зной.

– Я думал: какой смысл смотреть на них самому вот так, среди домов, если по телевизору намного красивее и комфортнее? Но сейчас понял, что был не прав. Вопрос не в том, откуда смотреть на фейерверки… а с кем. – Он улыбнулся девушке. Цветные вспышки то и дело выхватывали их лица в темноте. – Когда я с тобой, то даже среди домов салюты очень красивые.

Следующий залп вспыхнул алым и окрасил щеки Мисаки. Харуто крепко сжал ее руку в своей, и их глаза встретились. В небе началась настоящая феерия. Зрители улюлюкали. А Харуто склонился к ее лицу.

– Люди же смотрят… – Мисаки чуть-чуть отпрянула, но Харуто возразил:

– Ничего. Не на нас, а на фейерверки…

И под прикрытием огненных цветов их губы соединились.

В августе началась совершенно невыносимая, выматывающая жара.

В последние дни даже ветерок не дул, и по ночам в комнате стояла томительная духота. Похоже, вентилятор уже не справлялся.

После фестиваля фейерверков они действительно сблизились. Харуто наконец перестал постоянно сбиваться на «вы» и вообще осмелел.

Мисаки было очень приятно, что между ними не стало формальностей. Почему? Наверное, теперь она в полной мере ощущала, что для Харуто особенная.

«Вот бы навсегда так… Гм? Я что, замуж уже собралась? Ну нет, это я загнула! Мы всего три месяца встречаемся!»

Но если он ее когда-нибудь позовет замуж, она обрадуется. Хотя придется подождать еще пару лет.

Мисаки как раз наносила крем, который ей подарила Аяно, и посмотрела на ладонь. Харуто сказал, что ему нравятся ее огрубевшие руки. Девушка тихонько рассмеялась.

Личная жизнь наладилась, работа тоже спорилась. Вчера к ней попала новая клиентка – осталась чрезвычайно довольна. А ведь она заказала короткую стрижку – одну из тех, с которыми Мисаки воевала ночами, тренируясь на манекенах. Клиентка улыбнулась, сказала, что парню наверняка понравится, и у Мисаки запело сердце. Радовалась, что выбрала такую работу. И директор ее тоже похвалил – сказал, неплохо получилось. Она сильно выросла за последнее время.

«Неловко говорить что-то про „силу любви“, но, с тех пор как мы с Харуто начали встречаться, все стало просто замечательно! Вот бы и дальше так», – пожелала Мисаки, глядя на сияющую в небе за окном луну.

Только небеса не услышали ее молитвы. Судьба, подобно ночной тьме, уже подкрадывалась к девушке.

– Так, а по поводу свадьбы. Может, проведем церемонию в отеле «Уэллс»? – предложила Аяно, но Такаси ее не услышал. Невеста с сомнением склонила голову. – Эй! Ты слушаешь? – И помахала буклетом у него перед носом.

Тут уж Такаси очнулся и виновато рассмеялся:

– Слушаю, ага.

– Ничего ты не слушаешь. Надо бронировать поскорее, а то все хорошие места разберут! Ты же сам говорил, что хочешь пожениться до зимы? Я и набрала буклетов.

С этими словами она недовольно постучала стопкой по краю стола, выравнивая бумаги.

– Аяно, – поднося кофе к губам, обратился Такаси, – давай пока отложим разговоры про свадьбу?

– В смысле? – Та напряглась.

Стоит ли ей сказать про звонок из больницы? Он даже Мисаки пока не сказал. А Аяно ее любит как собственную сестру. Но…

– У тебя же на работе завал? У нас летом тоже наплыв. Мне кажется: зачем что-то решать впопыхах, когда мы оба заняты? Лучше подождать, пока все успокоится…

– Да что ты мне-то заливаешь.

Такаси невольно отвел взгляд.

– У тебя раздуваются ноздри, когда ты врешь, и в глаза ты мне не смотришь. Чего недоговариваешь?

– Все я договариваю.

– Не-а. Ты что-то скрываешь.

– Ничего не скрываю.

– Да я ж тебя насквозь вижу…

– Не скрываю я ничего!

Остальные гости в кофейне обернулись на них. Такаси виновато скривился и буркнул:

– Извини. – Он потупился. – Не могу пока ничего сказать. Но потом обязательно скажу. Обещаю. Поэтому пока что, пожалуйста, не спрашивай.

Аяно внимательно посмотрела ему в глаза. Убедилась, что он не имеет в виду ничего дурного. И наконец, прошептала:

– Хорошо. Но ты же не передумал жениться?

– Не дури. Ни за что не передумаю.

Она взяла его за руку.

– Уверен? Ты всегда так переживаешь даже по мелочам. Я за тебя волнуюсь. Смотри, не взваливай на себя слишком много!

– Не буду, – слабо улыбнулся Такаси, крепко сжимая ее руку в ответ.

«Точно. Я просто себя накрутил. Надо скорее уже сказать Мисаки про звонок и больше ни о чем не думать».

По утрам в выходные на линии Одакю пусто, совсем не как в будни в час пик. Очень спокойно. Мисаки сидела, облокотившись на спинку, и смотрела в окно напротив. Обычно ее в поездах мгновенно одолевал сон, но только не сегодня. Организм от стресса отказывался спать.

– Ты в порядке? – с беспокойством спросил Такаси, который сидел рядом.

Девушка тихо, так что ее голос едва пробился сквозь стук колес, ответила:

– Угу…

Позавчера Такаси сказал, что ей звонили из университетской больницы. У Мисаки от неожиданности поплыло в глазах. Дрожащими руками она набрала номер, и врач, который представился фамилией Камия, сказал:

– На днях мы получили результаты ваших анализов и хотели бы кое-что дополнительно проверить.

– Я… чем-то серьезно больна?

– Не волнуйтесь. Я все подробно объясню во время визита, – сказал он так мягко, что тревога в самом деле немного отступила.

Однако теперь Мисаки уже казалось, что сердце ушло в пятки. На работе сконцентрироваться тоже не могла. Хотела посоветоваться с Харуто… но отказалась от этой мысли. Вот сначала сходит в больницу, выслушает врача – а там и посмотрит. Нельзя лишний раз мучить человека.

Они с братом доехали до Синдзюку, нашли на вокзале остановку семьдесят четвертого автобуса и буквально влетели в салон за секунду до отправления.

Мимо проплывали дома. Наконец показались давящие белоснежные стены.

«Остановка „Больница университета Кэймэй“. „Больница университета Кэймэй“», – объявил динамик, и Мисаки нажала кнопку с требованием открыть двери. Здание клиники нависало над ними как огромный, бескровный, до дрожи бездушный гигант.

Они уточнили в регистратуре, где находится тот кабинет, который им по телефону назвал врач, и очень милая девушка подробно объяснила дорогу. Брат с сестрой поплелись по ее инструкциям коридорами, от которых разило дезинфекционным средством. Ноги как будто свинцом налились и не желали нести девушку вперед. А перед кабинетом и вовсе застыли. Такаси легонько ее подтолкнул. Кивнул, подбадривая сестру.

Девушка остановилась перед дверью, вдохнула, выдохнула – и постучалась.

– Проходите.

Тот же голос, что в телефоне. Стресс усилился. Когда Мисаки открыла дверь и перешагнула порог, у нее в глазах чуть не потемнело от