Она была совершенно одинока и уже решила, что все её желания угасли. Как вдруг к ней пришла любовь. Последняя, закатная, чистая и грустная…

Это случилось на приёме в испанском посольстве. Шанель неприкаянно бродила среди приглашённых. В основном это были мужчины в немецкой военной форме и их дамы в богатых безвкусных нарядах. Многие её узнавали, приветливо кивали, но тут же отворачивались, продолжая свои разговоры. Коко-пенсионерка не вызывала любопытства…

И вдруг она услышала за спиной мужской баритон:

– Мадам, разрешите…

– Мадемуазель, – привычно поправила Шанель и умолкла.

Перед ней стоял невысокий сильный человек в форме немецкого офицера. В его серых глазах плясали лукавые чёртики. И он был божественно красив…

– Штатц. Генрих Штатц, – представился он.

– А кто вы по званию? – простодушно спросила Коко – в немецкой военной иерархии она разбиралась хуже некуда.

– Можете называть меня полковником, – улыбнулся Штатц. – Но лучше просто Генрихом.

– Тогда вы меня зовите просто мадемуазель Шанель. Но лучше просто Коко, – парировала она. Офицер засмеялся.

– Такой я вас и представлял, – сказал он.

– Какой?

– Остроумной и ослепительно красивой.

– Так уж и красивой? – с напускным недоверием произнесла Коко.

Комплимент ей понравился. И этот Штатц был молод. Не мальчишка, конечно, но едва за сорок.

– Я прибыл в Париж только ради вас, Коко. Клянусь.

Коко Шанель во все времена привлекала внимание мужчин.

Она влюбилась моментально. Не могла не влюбиться – сердце Коко не терпело статики. А она уже много месяцев отчаянно скучала, не зная толком, чем себя занять. И она была готова к новой любви – может, больше, чем когда бы то ни было.

Штатц действительно приехал в Париж с единственной целю – отыскать Коко Шанель и познакомиться с нею. Он был разведчиком, офицером высокого ранга. И задание это получил от самого шефа СД бригаденфюрера СС Шелленберга. Штатц не скрывал этого.

– Коко, Германия нуждается в таких, как вы. Мы не варвары. Мы понимаем и ценим красоту. И нам нужны не разрушители, а созидатели… Кроме того, мой шеф очень уважает и ценит вас, Габриель. – Шеф? – Коко сделала удивлённые глаза.

– Вальтер Шелленберг. Очень большая фигура в Берлине. Он просил оказать вам любое содействие, если вы нуждаетесь в помощи. И передаёт вам приглашение посетить Берлин.

– Что же, вы выполнили его приказ, Генрих. Но мне не нужна помощь. Я не бедствую. Можете возвращаться домой.

– Это не имеет значения – выполнил я приказ или нет, – ответил немец. – Да? А что же тогда имеет значение?

– Вы, Коко. Только вы. – Штатц помедлил немного, а потом тихо произнёс: – Мне надо поговорить с вами. Похоже, я пропал…

– Влюбились? – насмешливо спросила Коко. А у самой замерло сердце. Штатц посмотрел ей прямо в глаза. Шанель выдержала этот взгляд. Затем полковник тихо сказал:

– Да…

Коко Шанель и Генрих Штатц.

Они прожили вместе три года. Это было странное время. Штатц надолго пропадал, но всегда возвращался. Он проводил с Коко две или три недели, словно для него никакой войны не было вовсе. Затем исчезал на месяц, а то и два. И снова возвращался. И с каждым разом их страсть разгоралась с новой силой.

Возможно, она потому и привязалась к этому обаятельному немцу, что он постоянно уходил и заставлял себя ждать. На расстоянии чувства лишь усиливаются. И люди не успевают пресытиться друг другом…

Они много говорили – обо всём. Она рассказывала о своей жизни. А он внимательно слушал и старался не перебивать. О себе же почти не говорил. И Коко не настаивала. Понимала – такая уж у него профессия.

Их разделяли 13 лет жизни. Штатц казался Коко почти юношей. Но он был взрослым опытным мужчиной. И к тому же офицером.

Однажды Коко сказала, что ненавидит войну. Что ей безумно жаль людей, которые погибают в бессмысленной бойне. И Штатц вдруг поддержал этот разговор. Стал рассказывать об ужасах, которые творятся на фронте, стараясь при этом уберечь её от натуралистичных подробностей.

– Но кто это остановит? – с грустью в голосе произнёс Штатц. – В чьих силах примирить заклятых врагов?

– Не знаю, – задумалась Коко. – Может, в моих? Я хорошо знаю Черчилля. Я могла бы с ним поговорить.

– Ты серьёзно?

– Более чем, Генрих.

Коко Шанель, Уинстон Черчилль и его сын Рэндольф. 1928 год.

Сейчас трудно понять, какие чувства испытывал профессиональный разведчик Генрих Штатц к Коко Шанель. Но похоже, что это был не беспристрастный расчёт. Он, к примеру, старался не афишировать свои отношения с Коко и предостерегал её от появлений на публике в компании с немецкими офицерами. Подобная демонстрация могла дорого стоить Коко – сотрудничающих с врагом изменников не любили во все времена. А жестокие законы войны распространялись даже на мадемуазель Шанель…

Они отправились в Берлин. Коко нисколько не переживала по этому поводу. Она слышала, что в Германии даёт концерты молодая Эдит Пиаф. Что в Париже ставятся фильмы с участием немецких артистов. И что бо́льшая часть (она была в этом искренне убеждена) населения Франции к немцам относится лояльно. А что касается тех ужасных рассказов о лагерях военнопленных, то… война есть война.

Коко и Генрих остановились в роскошном номере самого дорогого берлинского отеля. Утром в спальню Коко приносили огромные тяжёлые букеты роз. В воздухе витал тонкий аромат её любимых духов – тех самых, «Шанель № 5».

Штатц почти не отходил от неё. Но однажды всё же исчез на целый день. А когда вернулся, спросил:

– Коко, милая, ты не передумала? Насчёт встречи с Черчиллем?

– Нет, – твёрдо ответила Коко. – Ни в коем случае. Уитни ко мне обязательно прислушается. Он мой друг.

– Тогда завтра мы едем к Шелленбергу. Нас ждут.

Мадемуазель Коко.

Бригаденфюрер СС Шелленберг принял их у себя дома. Был очень мил – предложил шампанское и коньяк (Коко выбрала коньяк и не ошиблась, напиток был превосходным, очень старым), тонкие американские сигареты, именно ту марку, которую Коко больше всего любила. Открыл коробку роскошных конфет, на которой было написано золотом «Для Коко»…