В списке номинантов на приз за лучшую женскую роль стояла ифамилия Сауле Ибрайбековой, которая к своим двадцати пяти годам имелакинематографический стаж лет в двадцать. Я помню, как двадцать лет назад, когдая еще учился в школе милиции в Караганде (в Московскую школу в те временапринимали только после армии, а в Карагандинскую можно было поступать сразу сошкольной скамьи), на экранах гремел фильм «Маленькие взрослые», где пятилетняяСауле, смуглая куколка с раскосыми глазами и изумительной красоты личиком,блистательно сыграла главную роль пятилетней же девочки, глазами которой вфильме показан чудовищный и нелепый мир взрослых, наполненный мелочным иненужным враньем, плохо скрываемым лицемерием и рвущейся наружу злобой. С техпор Сауле снимали все кому не лень, и в хороших картинах, и в слабых, а порой ипросто в кошмарных. В девочке был от природы заложен талант актрисы, абесконечные съемки шлифовали его, позволяя наращивать профессионализм. Для менябыло очевидным, что из всех шести номинантов Сауле – самая талантливая, и наконкурсе актеров вообще она несомненно была бы на первом месте. Но здесь былконкурс ролей, причем ролей не всяких, а сыгранных в течение последнего года. Ксожалению, роль, которую прекрасная москвичка казахского происхождения сыгралав своем последнем фильме, была далеко не самой удачной.

И завершала список претенденток на премию некая МаринаЦеляева, о которой почти ничего не было известно. Это была начинающая актриса,сыграла она совсем мало, в ее биографии были две проходные роли и однаплохонькая, но главная, за которую ее и представили к премии. Как она попала всписок номинантов – одному богу известно, даже невооруженным глазом было видно,что она не смогла бы тягаться ни с крепкой профессионалкой Сауле Ибрайбековой,ни с несомненно талантливой и яркой актрисой Ольгой Доренко, ни даже сочаровательной стервочкой-потаскушкой Катюшей Иванниковой. И они, и РегинаГолетиани, и погибшая Люся Довжук, при всех их недостатках, были опытнымиактрисами, в разной степени, но владели ремеслом и даже обладали мастерством и,опять же в разной степени, талантом. У Марины же Целяевой не было ничего: ниопыта, ни мастерства, ни таланта. Зато, наверное, у нее была толстая волосатаялапа, не столько мощная, сколько денежная, которая захотела купить своейдевочке первую премию. А может, и не девочке, а главным образом себе: сделатьдевочку победительницей, а потом тешить себя тем, что имеет в любовницахкинозвезду. Не хуже, чем у них там, на Западе.

Итак, Марина Целяева. И эти разговоры о том, что ИгорюЛитваку кто-то предлагал большую взятку за то, чтобы не присуждать первуюпремию Ольге Доренко. И устранение двух главных претенденток на первое место. Аисчезновение шкатулки с драгоценностями Казальской – не более чем примитивный камуфляж,чтобы отвлечь внимание от Люси Довжук. В списке актрис Марина была на последнемместе. В списке же подозреваемых она оказалась на первом.

Я посмотрел на часы и почувствовал угрызения совести. Ужеполовина девятого, а я расхаживаю по аллее с умным видом усталого комиссараМегрэ, учу жизни молоденького сыщика и совершенно не думаю о том, что вон натой скамеечке меня терпеливо дожидается голодный ребенок, которого я выдернулни свет ни заря из теплой постели.

– Сережа, где тут поблизости можно позавтракать?

– Пойдемте, я покажу.

Мы отправились куда-то в сторону базара, где Лисицын показалнам прелестное маленькое кафе, чистенькое и уютное, со столами, на которыхкрасовались скатерти в бело-синюю клетку и вазочки с цветами. В воздухе виталзапах свежей выпечки, ванили и только что смолотого кофе.

– Я вам очень советую, возьмите струдель, – сказалЛисицын, усаживаясь за столик вместе с нами. – Это что-то невероятное.Здесь работает знаменитый Эдик, и весь город ходит сюда именно за струделями.

– Кто такой Эдик?

– Эдик – это местная достопримечательность. Он много летработал поваром на круизном теплоходе, готовит так, что можно сойти с ума. Носпециализируется на кондитерке. Попробуйте, не пожалеете.

Сергей не обманул. Кофе в этом кафе был хороший, крепкий исладкий, а от горячего, только что снятого с противня струделя возниклочувство, словно ангелочек в бархатных штанишках проехался по пищеводу. Этодействительно был кулинарный шедевр. Лиля пила чай с молоком, причем я заметил,что официантка готовила его по особым правилам: сначала налила в красивуюбольшую чашку с розочками топленое молоко, которое на наших глазах вытащила изпечки, где оно томилось в керамическом горшочке, и только потом стала вливать вмолоко крепко заваренный чай, не разбавляя водой. Судя по выражению лица моейдочери, чай тоже был на уровне не ниже фантастического струделя. Вкусныйзавтрак заставил меня размякнуть, и я ухитрился совершить глупость, о которойпотом много раз жалел.

– Сережа, у тебя есть шанс сделать доброе дело для одногохорошего человека. У тебя есть какие-нибудь материалы по пожару в Летнемтеатре?

Он удивленно посмотрел на меня и поставил чашку с кофе наблюдце.

– А зачем вам?

– Ты ответь – есть или нет?

– Ну, есть, конечно. Полно.

– Ты можешь их показать человеку, который пишет детективныйроман об этом?

Сергей нахмурился.

– Но дело еще не закрыто, идет следствие. За разглашениетайны, знаете, что со мной сделают? И потом, как человек может писать роман опреступлении, которое неизвестно еще будет ли раскрыто?

– Ты не понял. Этот человек пишет не документальную повесть,а художественную. Ваш пожар – это только толчок для творческой мысли. Там всевыдумка от начала и до конца, реален только сам факт пожара во время конкурсакрасоты. Все остальное – из головы.

– Тогда зачем этому писателю мои материалы?

Сережа оказался недоверчивым занудой, и это было хорошо.Пусть у него нет полета фантазии, который необходим в сыщицком деле, но затоего на кривой козе не объедешь.

– Материалы нужны для того, чтобы творческая мысль получилановый толчок. Серега, ну не упирайся, давай баш на баш: я же тебе помогаю, ну иты помоги хорошему человеку. Я гарантирую тебе, что в заинтересованныепреступные руки материал не попадет, человек надежный.

– Кто он?

– Я же сказал – писатель.

– Владислав Николаевич, я должен знать – кто он.

– Ну хорошо. Это Татьяна Томилина.

– Кто?!

Я подумал, что мне сегодня все-таки повезло: если бы Лисицынв этот момент держал чашку с горячим кофе в руке, ароматная темно-коричневаяжидкость непременно оказалась бы на моих кремовых джинсах и белоснежной майке.Но к счастью, чашка спокойно стояла на столе, и от Сережиного резкого движениявсем корпусом выплеснувшийся кофе дальше блюдечка не убежал.

– Чего ты так возбудился? Ты что, знаешь ее?

– Конечно. Все женщины нашего города зачитываются еедетективами. И моя мама, и сестра тоже. А вы с ней знакомы?