Ситуация приобретала новые оттенки. Надо было срочно решать,кому отдавать предпочтение в списке подозреваемых: Марине Целяевой или РегинеГолетиани. Если бы сил было побольше, вопрос бы так не стоял, отрабатывали бысразу обеих. Но с силами в нашем стане была некоторая напряженка, рассчитыватьможно было только на Сергея Лисицына и двух его напарников, которые все вместетянули на семьдесят пять процентов одного хорошего сыщика, не больше. Но ужудить рыбу – так удить, решил я, забрасывая леску во второй раз.

– А разве больше никому из претенденток деньги не нужны?Почему именно Регина?

– Ох, Владик, ну что ты спрашиваешь! Конечно, деньги нужнывсем. Но Регине – в первую очередь. Этой пеструшке Целяевой, например, спонсорыснимают отдельный «люкс», точно такой же, как у Казальской. Ты понимаешь, чтоэто значит? Это значит, что она подружка кого-то из спонсоров. Так если учеловека хватает свободных денег, чтобы организовать кинофестиваль и добиться,чтобы его бездарную знакомую статистку включили в список номинантов, то станетли эта статистка мараться? У нее и так все есть благодаря покровителю. Онаможет просто попросить у него эти пятьдесят тысяч и не знать головной боли.Разве нет?

– Может быть. А другие? У них тоже богатые покровители?

Мы старательно избегали в присутствии Лили таких слов, как«любовник», «любовница», заменяя их на эвфемизмы «покровитель» и «подруга».

– У блондиночки – наверняка, у нее в покровителях ходит всеодетое в штаны население Москвы. А Сауле – нищая, это я точно знаю. У нее жеродители в Казахстане, отец – казах, а мать – русская. Когда начались гоненияна русских, мать выгнали с работы. А она, знаешь, кем была?

– Не знаю. Кем?

– Проректором крупнейшего технического вуза Казахстана. Иона всегда стеной стояла, чтобы в институт принимали только тех, ктодействительно знает предметы и сдает экзамены. Конечно, в прежние времена былаобязательная квота национальных кадров, за этим партия следила, а года свосемьдесят шестого, как начали играть в равенство и демократию, мать Саулетвердой рукой все спецсписки разорвала на глазах у изумленной публики. И самалично сидела на всех вступительных экзаменах по физике и математике.Представляешь, сколько яблочно-мандариновых королей послали своих чадушекпоступать в этот институт и получили фигу под нос? Они же заплатили всем, комунадо: секретарю приемной комиссии, преподавателям, принимающим экзамен, –ну всем. Кроме проректора, которая взяток не брала. Так длилось пять-шесть лет,а потом ее уволили, да мало того, сожгли квартиру в Алма-Ате. Сауле срочнопришлось перевозить родителей в Москву, искать им жилье, покупать мебель,одежду. В квартире-то все сгорело дотла. Хорошо хоть сами живы остались.Короче, она на них все свои сбережения угрохала.

– Ну вот видишь, а ты говоришь – ей деньги не нужны. Еще какнужны.

– Ты не понимаешь, – снова рассердилась Рита. –Для того, чтобы это сделать, – она сделала ударение на слове «это», –нужно кого-то нанять. Регина может себе позволить заплатить десять тысяч, чтобыполучить пятьдесят. Понимаешь? А у Сауле нет таких денег. Она иногда вынужденаходить в зашитых колготках, вместо того чтобы купить новые.

– Но ведь не обязательно нанимать, – возразил я. –У каждой женщины есть хоть один друг, который может сделать это для неебесплатно. Может быть, ты могла бы подумать и вспомнить, есть ли такиебескорыстные друзья у Регины и Сауле? А может быть, и у остальных двух актрис.А, Рита?

– Зачем тебе? – Она подозрительно уставилась наменя. – Ты же не на работе. Опять хочешь влезть не в свое дело?

Иногда Рита совершенно забывала о том, что мы уже три года вразводе, и вела себя как собственница-жена. Меня это ужасно забавляло.

– Тренирую мозги, – ответил я ей. – А вдруг мнеудастся, сидя на пляжном полотенце и не поднимая задницы, сделать то, что несмогли сделать местные официальные органы? Так все-таки, Рита, можешь ты мненазвать таких друзей?

– Вряд ли. – Она покачала головой. – У Сауле их,пожалуй, нет. Она, знаешь ли, не по этой части. По-моему, она до сих пордевица. Если только сама все сделала… У блондиночки наверняка полно знакомых стемным прошлым, которые могли бы это сделать просто ради развлечения. Да, ты,наверное, прав, у нее такой круг знакомых, что там можно найти подходящиеличности, которые и денег не потребуют.

На этот раз на крючок не попалось ничего. Ритины рассуждениябыли в целом верными, но ужасно неконкретными. Единственное, чего удалосьдобиться, это исключения из списка Сауле Ибрайбековой. Оставались трое.

Марина Целяева, у которой не было ни единого шанса на первоеместо, пока жива хоть одна из претенденток на премию, но у которой был,по-видимому, очень богатый дружок, и дружок этот смерть как хотел иметь влюбовницах кинозвезду.

Екатерина Иванникова, не лишенная дарования и привыкшаявсего в жизни добиваться при помощи секса, преимущественно орального.

И Регина Голетиани, которая вынуждена была самостоятельносодержать своего внебрачного сына, которого ревнивый муж отлучил от семьи.

Ну что ж, трое – это уже легче, можно дышать. Трое – непятьдесят и уж тем более не сотня. Глядишь, и справимся.

* * *

– Дима, вы – чудо, – сказала она. – Я вашадолжница.

К тому времени, как мы собрались выходить из дома, сталозаметно прохладнее, поднялся небольшой ветерок. Наша хозяйка Вера Ильиничнавдруг засуетилась, кинулась закрывать все окна и снимать с веревок выстиранноебелье.

– Ураган будет, – озабоченно проговорила она, глядя нанебо и поспешно убирая с большого стола под навесом тарелки и хлебницу. –Вы далеко-то не уходите.

– Да мы в гости идем, Вера Ильинична, вы небеспокойтесь, – беззаботно ответил я.

Ну в самом деле, какой еще ураган? Ну похолодало чуток, нонебо-то совершенно безоблачное, солнце уже садится, через полчаса начнеттемнеть, оттого и прохлада.

Мы не спеша прошли через центр города и снова оказались врайоне индивидуальной застройки, где улицы были такими же немощеными, тихими изелеными, как наша Первомайская. Судя по бумажке, на которой Сергей нарисовалсхему дороги от нашего дома до его улицы, идти нам оставалось метров триста.

Ураган начался так внезапно, что я даже не успел этогопонять. Просто налетел ветер, и идущий в нескольких метрах впереди нас пожилоймужчина с газетой под мышкой вдруг поднял обе руки и схватился за забор дома,мимо которого проходил. Газета упала на землю, ветер тут же подхватил ее, началтрепать и понес прямо нам под ноги. Выпавшие из газеты белые тетрадные листочкииспуганно закружились в воздухе. Я видел, что старик судорожно вцепился в забори растерянно оглядывается в поисках своей газеты.

– Лиля, ну-ка помоги дедушке, – сказал я, показывая налетящую в нашу сторону газету и выпавшие из нее бумажки.