И это так и есть, чёрт побери. Я хочу накачивать её своей спермой каждый грёбаный день.

Солнце ползёт ближе к горизонту, но я вдруг перестаю торопиться.

Я провожу пальцами по трусикам Дарлинг вниз к ластовице и легко тереблю мокрую ткань. Дарлинг шипит и сопротивляется мне, но я всё ещё держу её за шею другой рукой. Она никуда не денется. Во всяком случае, пока.

– Пойдём со мной в постель, – снова говорю я ей. – Скажи «да», Дарлинг.

Переместив руку к её клитору, я надавливаю достаточно сильно, чтобы Дарлинг заизвивалась всем телом.

– Хорошо.

Это всё, что мне нужно было услышать. Я снимаю её с себя, ставлю её ноги на пол.

– Тогда поторапливайся, Дарлинг.

Она мчится вперёд меня к башне и вниз, вниз по лестнице.

Может быть, рассвет и близок, но в темноте я ещё смогу продержаться час или два.

И этого хватит, чтобы заставить Дарлинг выкрикивать моё имя.

Глава 14

Уинни

Пэн, как и обещал, отправляется набрать ванну, а я в это время брожу по его комнате.

На всём пространстве здесь отчётливо лежит отпечаток его личности.

Стены окрашены в тёмно-изумрудный цвет, напоминающий зелень лесов Неверленда. Гигантская кровать с балдахином накрыта угольно-серым пуховым одеялом, до смешного пышным на ощупь.

В углу – кресло с высокой спинкой, стол и лампа. На комоде несколько безделушек. Маленькая фигурка феи, вырезанная из морёного дерева. Окаменелость. Изящный остов листа в стеклянной банке.

Пока вода наполняет ванну, я просматриваю книги, сложенные стопками по периметру комнаты.

На некоторых нет заглавий, я подозреваю, что это дневники, и чувствую почти непреодолимое желание открыть какой-нибудь из них и прочитать самые глубокие, самые мрачные мысли Питера Пэна.

Но я этого не делаю.

Я бы не посмела.

Среди дневников попадаются старые книги в кожаных переплётах с ребристыми корешками. «Дивный новый мир». «Повелитель мух». «Преступление и наказание». Даже «Гордость и предубеждение».

Мне нравится, что они с Вейном так много читают.

– Иди сюда, Дарлинг, – зовёт Пэн из ванной, перекрывая кран.

Пройдя к нему на другой конец комнаты, я просовываю голову в приоткрытую дверь. Ванная у Пэна большая, с каменной отделкой. На стенах мерцают кованые фонари, свисающие с крюков.

Пэн стоит рядом с глубокой и широкой ванной, по его обнажённому телу струится пар.

Господи боже.

Член Пэна полностью возбуждён, яйца туго натягивают кожу мошонки.

При дыхании его пресс сокращается, затеняя рельеф мышц.

Пэн уже окунул руку в воду и провёл мокрыми пальцами по волосам, так что теперь они торчат вверх, придавая ему хулиганский вид.

Две минуты назад меня переполняло желание полистать его книги. Теперь меня одолевает настойчивое желание провести руками по его обнажённому телу.

Он подходит ко мне, его член упирается мне в живот, и мою киску покалывает от непристойности происходящего.

– Руки вверх, – командует Пэн, и я делаю, как он говорит. Он снимает с меня платье, и едва мои груди освобождаются от ткани, как соски напрягаются, и от взгляда ярко-голубых глаз Пэна у меня по спине бегут мурашки.

– Долой, – говорит он.

На мне остался только один предмет одежды, так что нетрудно догадаться, что он имеет в виду. Я цепляюсь пальцами за пояс трусиков, стягиваю их и переступаю.

Пэн протягивает мне руку, и я, опираясь на неё, перелезаю через край ванны. Вода тёплая, я различаю в ней чужой запах: летние ночи и мрачные тайны. В воде порез на ступне легко и остро щиплет, но боль быстро проходит.

Пэн забирается в ванну с другой стороны, вода поднимается ему навстречу. Он опирается локтями на колени. Капли воды стекают по бицепсам, следуя изгибам мускулатуры.

Я не думаю, что моё бесконечное желание Питера Пэна в принципе можно утолить.

Он тянется ко мне через ванну, хватает за запястье и подтаскивает меня к себе.

Из груди у меня вырывается короткий выдох, когда Пэн разворачивает меня спиной к себе, и я оказываюсь у него между ног. Я ощущаю сзади давление его твёрдого члена, и мой клитор покалывает от предвкушения.

– Ты принимаешь ванны со всеми девушками на острове? – шучу я, внезапно осознав, что чувствую одновременно возбуждение и нервозность.

Я умею брать от мужчин то, что мне нужно.

Но Питер Пэн не просто мужчина.

И он не похож ни на одного из тех, кого я когда-либо знала.

Он словно мираж, и я в своей бесконечной погоне за ним одинаково боюсь как упустить его, так и догнать.

Под поверхностью воды Пэн обнимает меня за талию.

– Нет, только с грязными, – произносит он грубым отрывистым голосом мне на ухо, пока его рука поднимается выше и большой палец скользит по чувствительной нижней части моей груди.

Несмотря на горячую воду, меня слегка потряхивает от отчаянного желания, чтобы его прикосновений было ещё больше.

Другая рука Пэна, двигаясь в противоположном направлении, останавливается у меня на внутренней стороне бедра.

Я взволнованно выдыхаю.

Его пальцы поднимаются ещё выше, и я дрожу в предвкушении.

Пэн отпускает мою грудь, и я протестующе хнычу, но он тут же обхватывает моё горло и поднимает мне голову вверх за подбородок.

– Тебе понравилось, как мы сегодня попользовались тобой, Дарлинг?

Я выдыхаю в ответ:

– Да. Может быть, даже чересчур.

– Я хочу, чтобы ты была для нас хорошей девочкой и принимала наши члены, когда мы пожелаем.

От его слов мой клитор вздрагивает.

– Я с этим справлюсь.

– Справишься?

– Да.

– Я хочу, чтобы ты, как хорошая шлюшка, всегда истекала нашей спермой. Тебе понятно, Дарлинг?

Его рука крепче сжимается у меня на горле, и я всхлипываю:

– Д-да.

– Хорошая девочка. – Он перестаёт мучить меня и наконец скользит пальцами по моей щели. Я хнычу и брыкаюсь, но он держит меня крепко.

Мой клитор пульсирует: каким-то образом Пэн довёл меня практически до края, едва прикоснувшись.

– Пэн, – шепчу я на выдохе.

– Да, Дарлинг?

– Трахни меня.

Без предупреждения он разворачивает меня в воде и поднимает на каменный бортик ванны. Задницу обжигает холодом, и я издаю недовольное шипение.

Пэн тянется куда-то мне за спину, и от предвкушения меня бьёт мелкая дрожь. Когда он отстраняется, в его руке тряпка. Пэн мочит её в ванне, намыливает и касается мягкой тканью моей груди. Мыльная пена скользит по соску.

Сердце колотится в горле, и я тяжело сглатываю.

– Ты грязная, Дарлинг? – спрашивает он.

Я откидываюсь на локти, запрокинув голову и закрыв глаза.

– Да.

Пэн подбирается к другой моей груди, дразнит