— Именно поэтому я пошел на вариант с Бергманом. Руководствокомпании «Роснефтегаз» может оказаться более заинтересованным в получениинужных нам сведений. И боюсь, будут куда настойчивее вашей организации.

— Вы хотите сказать, что они могут получить секретныематериалы из ГРУ?

— изумился Романенко. — Конечно, в нашей стране царитбардак, но не до такой степени.

— До такой, — печально Отозвался Дронго, — За последниедесять лет я уже ничему не удивляюсь. Мы обязаны предполагать самое худшее. Ядумаю, что агентурные данные они, конечно, не получат, но подробности работыТруфилова за рубежом могут поиметь. Во всяком случае — адреса людей, с которымион общался.

— А если они его уберут до того, как мы его найдем?

— Что мешало им сделать это раньше? Труфилов не мальчик. Онпонимает степень риска, на который идет. Но надеюсь, что мы окажемся на финишевместе и я получу ценнейшего союзника в лице бывшего майора военной разведки. Вконце концов, он просто обязан бороться за собственную жизнь.

— Надеюсь, что вы правы. А что делать с этими типами,которые дежурят у вашего дома?

— Ничего. Уберите оттуда сотрудников ФСБ, чтобы они неспугнули «дежурных». Иначе я не смогу действовать.

— Уже убрал. В агентстве работают бывшие сотрудники МВД иКГБ, я не хотел подставлять наших людей.

— Разумно, — согласился Дронго. — Как, вы сказали,называется это агентство?

— «Чагчаран». Что-то восточное. Сейчас наши выясняют, откудатакое экзотичное имечко. Странно… Мы проверяли, президент компании нектоАртемьев, бывший сотрудник милиции, уроженец Перми…

— Чагчаран, — повторил Дронго, — а этот ваш Артемьев не былв Афганистане?

— Кажется, был. Его там ранили, но легко. После возвращенияпродолжал службу в милиции. А почему вы спрашиваете?

— Я, кажется, понял. Чагчаран — небольшой городок высоко вгорах, на перевале Шутурхун. Это совсем недалеко от туркменской границы.Возможно, он там и был ранен. Или в горах погиб кто-нибудь из его друзей.

— Странно, что нам не пришло в голову проверить афганскиеназвания. Мы считали, что это кавказское слово, обозначающее силу или волю. Двапохожих слога — «чаг» и «чаран»…

— На какие деньги бывший «афганец» и сотрудник милицииоткрыл частное охранное агентство? — спросил Дронго.

— Их кредитовал банк «Роснефтегаза», — пояснил Романенко. —Все сходится. Он, очевидно, лично обязан кому-то из руководства компании.Теперь отрабатывает полученные кредиты.

— И много людей в агентстве?

— Человек сорок. Почему вы спрашиваете?

— Мне нужны точные данные. Адрес агентства. Где живет самАртемьев, его биографические данные. У него есть охрана?

— Есть. Один телохранитель и водитель, выполняющий посовместительству роль телохранителя. По нашим сведениям, все его сотрудникивооружены. Есть официально оформленное разрешение на ношение оружия. Вам нужнобыть очень осторожным. У вас, кстати, есть оружие?

— Есть, но я стараюсь обходиться без него. Странно, что,имея такую структуру, как агентство Артемьева, они использовали Чиряева и еголюдей.

Гораздо легче поручить исполнение приговоров бывшимсотрудникам КГБ или МВД, чем уголовной шпане.

— Может быть, были какие-то мотивы?

— Все может быть, — согласился Дронго. — Но нужно выяснитьэти мотивы.

Что связывало бывшего майора ГРУ и вора в законе Чиряева?Почему Чиряев мог так легко оказывать давление на Труфилова? Что общего было уэтих людей? Вы не проверяли? Труфилов и Артемьев не служили вместе?

— Проверял. Никогда не служили. Артемьев был обычнымкомандиром роты, на западе страны. А Труфилов находился на востоке. Они никогдане встречались друг с другом. Во всяком случае, это следует из нашихдокументов. Я думаю, что им можно доверять. На Артемьева нам выдали полноедосье. Он был обычным старшим лейтенантом, и ничего секретного в его службе не было.После ранения лечился, потом пошел на службу в милицию. Будучи уже заместителемначальника РУВД, оставил работу в милиции в звании подполковника. Вышел напенсию по выслуге лет. Через полгода открыл свое агентство. Вот, собственно, ивсе. Женат. Двое детей. Более точные данные мы получим к вечеру, но, кажется,один из его сыновей работает сейчас в милиции. Могу вас обрадовать: его супруга— сотрудница научно-исследовательского института «Роснефтегаза».

— Этого следовало ожидать. Он же не сам принял решение онаблюдении за моей квартирой. И вряд ли его наняли как частного детектива. Емудали конкретное указание, и он выполняет это указание. Остается узнать, кто далему такой приказ?

— Это очень рискованно, — озабоченно заметил Романенко, — выпонимаете, что его люди имеют право ношения оружия? Для вас сложно подобратьсяк Артемьеву. Может, лучше мне вызвать его на допрос?

— Он вам ничего не скажет, и мы только потеряем время.Давайте договоримся, Всеволод Борисович. Вы попросили меня найти и доставитьТруфилова в Москву, я согласился вам помочь. Но как именно действовать, я будурешать только сам. Не беспокойтесь, постараюсь не нарушать Уголовный кодекс идействовать в рамках закона, — лукаво пообещал Дронго.

— И я должен вам верить? — улыбнулся Романенко.

— У вас есть альтернатива?

— Нет. Поступайте, как считаете нужным. Наши телефоны вызнаете. Если понадобится наша помощь, мы готовы ее оказать. Вечером я привезувам все материалы по Артемьеву. Вы просили помощников. Я отобрал двоих. Как выи просили — мужчину и женщину. Завтра вечером я могу их с вами познакомить.

— Спасибо. Хорошо бы они приехали по отдельности и даже незнали, что работают в одной группе.

— Хорошо, — Романенко поднялся. — У вас есть ещекакие-нибудь пожелания?

— Что говорит Бергман?

— Ничего. На допросах Ахметова он улыбается. А вчера вкоридоре тихо сказал мне: «Вы затеяли рискованную игру, Всеволод Борисович.Очень рискованную». Вот я и боюсь, что мы, не желая того, можем вас подставить.Когда я шел к вам неделю назад, я даже не думал, что вы закрутите такуюинтригу, вызвав огонь на себя.

— У нас слишком мало времени, — заметил Дронго. — За меня неволнуйтесь. И в следующий раз, когда приедете ко мне, отпустите водителя за дваквартала от нашего дома, а не на соседней улице.

— Откуда вы знаете, где я его отпустил? — изумилсяРоманенко. — Неужели вы следили за моей машиной?

— Конечно, нет. Но я так подумал. Вы опаздывали и навернякарешили сойти на соседней улице, чтобы успеть на встречу. Разве я не прав?