— Адель, – остановил меня возле самого выхода Кург, беря за запястье и заставляя повернуть в его сторону голову. – Ты не так меня поняла. Ты была слишком близка к нему, я не мог позволить тебе попасть под удар. И… я не знал, что ты теперь…

— Не будем об этом, – освобождая свою руку, остановила мужчину.

— И сестра… надеюсь, ты понимаешь, что здесь никто не должен знать, что мы с тобой родственники. Я здесь инкогнито, как, впрочем, по всей видимости, и ты…

— Не переживай, – выставив вперед ладонь, прервала Курга. – До встречи.

Больше не медля ни секунды и не оборачиваясь, я поспешила на следующее занятие. Опаздывать нельзя, а внутренние часы упорно твердили, что прийти раньше пунктуальных преподавателей мне вряд ли удастся. В коридоре я бросилась бежать, но и это не помогло. Прямо передо мной в кабинет вошел взрослый мужчина с маленькими глазами, выглядывающими из-за круглых очков, и жидкой козлиной бородкой.

«Опоздала, – понуро констатировала про себя, стоя перед только что закрывшейся дверью и собираясь с духом, чтобы постучать. – Второй день, а я уже опаздываю на занятия. Ох, хоть бы выговор не схлопотать или какую-нибудь отработку».

 Робко постучав в класс, заглянула. За кафедрой стоял тот самый мужчина и внимательно поверх окуляров смотрел на меня. Теряясь и не зная, как следует себя вести в подобной ситуации, осталась стоять за дверью и тихо произнесла:

— Извините за опоздание, – мой голос звучал глухо и хрипло, а из-за волнения и вовсе показался мне чужим. Получив от преподавателя слегка вздернутую бровь в ответ, вздохнув, продолжила. – Можно войти?

— Наряд вне очереди, – флегматично ответил преподаватель и, казалось бы, потерял ко мне всякий интерес. Но это было далеко не так. Решив дополнить сказанное, он снова внимательно посмотрел мне в глаза и чуть ли не по слогам проговорил. – Сегодня. Подробности узнаете у куратора.

После этих слов преподаватель отвернулся к молчаливой аудитории и как ни в чем не бывало продолжил свою лекцию. К моей маленькой радости, занятие было только у нашей группы, а значит, сейчас на меня насмешливо смотрели лишь одногруппники. Пройдя на место, где сидел Джон, я быстро разложила принадлежности. Приятель протянул мне открытую тетрадь. За это я была ему благодарна. Быстро начала переписывать то, что успела пропустить за те несколько мгновений, что не решалась постучать.

 Спустя примерно двадцать минут после моего прихода, когда, как я думала, инцидент был уже позабыт, я шепотом решилась поинтересоваться у Джона, как все же зовут нашего преподавателя по «Основам полевого целительства».

— У вас есть что сказать? – задал вопрос на весь класс преподаватель, глядя с прищуром прямо мне в глаза. – Не стесняйтесь, можете говорить при всей группе. Уверен, это куда важнее, чем классификация ранений.

Я молчала, опустив взгляд на парту. Нарываться на еще один наряд мне не хотелось, но виноватой себя я не чувствовала. Рассудив, что такому щепетильному преподавателю ничего не докажешь, решила даже не пытаться. За моей спиной послышалось приглушенное хихиканье.

— Я сказал что-то веселое? – сделав несколько шагов в сторону нашего ряда, переключил свое внимание преподаватель на сидящего выше парня.

«Однако очень принципиальный и ревностно относящийся к лекциям преподаватель нам попался, – с досадой подумалось мне, – намучаемся мы еще с ним». За спиной послышался легкий скрип отодвигающегося стула. А одногруппник решил ответить. Смелый.

— Нет, сэр! – громко и четко отрапортовал мужской голос.

— Тогда кто дал вам право смеяться в классе? – прищурив еще сильней свои маленькие живые глаза, снова спросил преподаватель. – Впредь, прежде чем что-либо сказать или издать какой-либо звук во время моих занятий, десять раз подумайте, – учитель обвел взглядом всех присутствующих и снова остановился на притихшей мне. – И это я говорю абсолютно всем без исключения.

Преподаватель, имя которого мне узнать так и не удалось, снова проследовал к кафедре. Развернувшись, я взглянула на студента, решившегося рассмеяться, и увидела, что он продолжает стоять. Тем временем учитель, как будто ничего и не происходит, продолжил свою лекцию. Мы с Джоном обменялись удивленными взглядами. «Почему этот брюнет все еще стоит?» Но сказать что-либо вслух никто не решался – чревато наказанием.

Совсем скоро мои мысли уплыли в сторону Курга, лишь рука продолжала по инерции записывать все то, что говорили на лекции. «Что с ним за эти годы случилось? – в который раз задалась я вопросом. – Кем он стал? Столько воды утекло. Уверена, Кургу пришлось пережить не меньше, а может и больше, чем мне. Сражаться за свой клан, попасть в плен к кровному врагу – это изменит любого. И Рольф… погиб. Кург потерял брата в плену....»

— Адель, – позвал меня Джон, – ты уснула? Лекция закончилась. Тебе не показался преподаватель странным? Так реагирует на простой шепот. Кстати говоря, можно сказать, вполне по теме урока.

— Показался, – согласилась с приятелем, направляясь в сторону столовой. – Думаю, нам еще не раз за эти годы придется столкнуться с… кхм… необычными преподавателями. Придется потерпеть.

— А выхода и нет, – развел руками парень. – Экзамен же сдавать придется.

За беседой о занятиях мы подошли к столовой. Возле раздачи было некоторое столпотворение, но при нашем приближении все разошлись, бросая в нашу сторону косые взгляды. Внимательно посмотрев в спины удаляющимся студентам, которые, кстати, были не из нашей группы, пожала плечами и взяла то, что предлагали. Особого выбора ни у кого и не было.

 — Чего это они? – шепотом спросила у рядом идущего Джона. Мало ли, вдруг я успела что-то пропустить, пока пыталась восстановить родственные связи.

— Понятия не имею.

Пока мы шли к столу – то с одной, то с другой стороны я ловила на себе взгляды студентов, и все они были разными. Кто-то смотрел с насмешкой, кто-то – с сочувствием, а кто-то и с предвкушением. «Очень все это любопытно», – хмыкнула про себя. Около самого стола меня что-то остановило. Какое-то нехорошее внутреннее предчувствие: садиться за столик, за которым я сидела уже третий день, мне не хотелось.

— А давай поедим за другим столом? – вынесла предложение, поворачиваясь к своему одногруппнику.

Вот только он не успел остановиться вовремя. В момент, когда я договорила последнее слово, молодой человек опустился на стул, а затем раздался хлопок.

Благодаря пусть и не звериным, но все же не самым слабым рефлексам, я упала на пол и закрыла голову руками. Все вокруг, примерно на метр от стола, заполнил желтый въедливый дым, от которого у меня засвербело в носу и заслезились зажмуренные глаза.

«Джон жив?» – первая мысль, посетившая мою голову после произошедшего. Сердце забилось чаще. Распахнув глаза, я сквозь льющиеся слезы вглядывалась в облако дыма, пытаясь не обращать внимания на резь в глазах, но так ничего толком и не смогла разглядеть. В горле встал комок, который мне все никак не удавалось проглотить. Что с Джоном? Страх за приятеля не отпускал, только усиливался с каждой секундой. Мысленно я уговаривала саму себя, что мой одногруппник – крепкий парень, и вряд ли он получил серьезные травмы, но чувство вины и страх за его жизнь не покидали меня. А в том, что все это было подстроено для меня, я была абсолютно уверена.