– Можно приступать, – вклинился второй голос.

Мазуру в это время казалось, что он плавает в теплом,обволакивающем желе. Точно находишься между сном и явью. И при этом охватывалочувство всеобъемлющей доброты. Хотелось всем без исключения отвечатьвзаимностью. И не было никакой возможности противиться просьбам. Собственнаяволя вышла на перекур, и от этого стало легко и приятно. Может быть, так ивыглядит нирвана?..

– Ваши фамилия, имя, отчество? – услышал Мазурголос человека-винтика.

– Мазур, Кирилл Степанович.

– Ваше прозвище среди своих?

– Пиранья.

– Что скрывается под аббревиатурой ББ?

– Белая Бригада.

– Она существует на самом деле?

Пауза.

– Да…

Еще одна пауза.

– Структура организации?

– По принципу пятерок.

– С кем вы имели дело из вышестоящих?

– С Самариным. По кличке Лаврик. Он…

– Не трудитесь, это персона нам известна. Как часто выс ним встречались?

– По мере необходимости.

– По чьей инициативе?

– Обычно по его. Бывало, я приглашал его на встречу.

Мазур услышал откуда-то из невообразимой дали: «Спрашивайтебыстрее, он засыпает». И невесть откуда возникло гулкое эхо: «…пает… пает…ает…»

– Последнее полученное от него задание? Ну, говорите!Последнее задание?!

«Последнее – это не значит нынешнее», – напоследокподсказало угасающее сознание, и Мазур с трудом выдавил:

– Выяснить, почему некая российская олигархическаягруппировка всерьез заинтересована в судьбе некоего чернокожего президентанекой африканской страны Ньянгаталы…

На него наваливался сон. Накатил, как сходящая с гор лавина.Мазур еще услышал какой-то вопрос, даже попытался на него ответить, но не успел– его поволокло куда-то, и темные воды сомкнулись над ним.

Кафе действительно было не слишком-то навороченным и отнюдьне дорогим, даже до понятия «ресторанчик» не дотягивало. Но и простецкойпролетарской забегаловкой оно не являлось – да и откуда взяться пролетариям вцентре столицы-то! Это на окраинах – да: чипсы, сушеные кольца кальмаров впакетиках, сушеные же бутерброды, шашлык непонятно из кого, зато пиво впластиковых стаканах и водочка в стаканах стеклянных в агромадном количестве…Тут было не так.

Тут было чистенько, уютненько, светильники на стенахисточают приглушенный свет, ненавязчиво играет радио за барной стойкой – что-тотакое попсовое (гламурное, блин), что крутят по всем московским ФМ-станциям…Одним словом – кафешка для более-менее среднего класса, притулившаяся совсемрядом с Дмитровской. Под названием «Уголек».

Меню в бархатной обложке, не слишком дешевое пиво втолстостенных стеклянных кружках, причем не какая-нибудь там патриотическая«Балтика», а главным образом чешское и «Варштайнер». И разливной «Варштайнер»был очень недурственным, это Мазур оценил уже сразу после первого же глотка изпервой запотевшей кружки.

– Извини, – мрачно сказал он, перехвативвопросительный взгляд Лаврика.

– За что?

Мазур промолчал, сделав еще один глоток (из кружки, еслипамять не изменяет, за порядковым номером четыре), зажевал кусочком нежнейшейсолонинки, тонким, как газетный лист. И сказал:

– Понимаешь, очень уж все четко тогда у них получилось.Как по нотам разыграли. Ты позвонил, пригласил в этот шалман, и едва я повесилтрубку, как… Как меня скрутили что твоего кутенка. Без сучка, без задоринки… Иведь никто ничего не слышал, никто ничего не видел!.. А потом меня выпотрошили– и тут же отпустили. Вот что непонятно. Ведь знали же наверняка, что я тут жепобегу с докладом к тебе! Или не к тебе, но все равно молчать не буду!

– И на этом основании ты решил, что это именно товарищСамарин организовал твое псевдопокушение, заставил выболтать все, что ты знал оББ, а потом отпустил с миром? И чего ради, спрашивается?

Мазур пожал плечами.

– Понятия не имею. Последняя проверка, какая-нибудьпровокация, тест на непредвиденную ситауцию… Понятия не имею! Откуда мне знать,что у тебя в черепушке происходит. Но… Но почему меня отпустили? Почему тыпозвонил именно в тот момент? И кто кроме тебя мог организовать нападениепосередь поселка, да еще и вернуть меня туда?! Минуя охрану, промежду прочим…

– Ну, спасибо за комплимент… Нет, погоди, не кипятись,я абсолютно серьезен… Ты считаешь, что только старина Лаврик сумел бы все этопровернуть, – вот за это и спасибо. И нечего извиняться. Хотя, на самомделе, ни я, ни мои орелики – не бэтмены и не черепашки-ниндзя…

Мазур ничего не ответил.

* * *

Тогда, после задушевной беседы под действием сывороткиправды, он очнулся только под утро. Причем очнулся в собственной машине,аккуратнейшим образом припаркованной на грунтовой дорожке возле ворот егособственного, Мазура, дома. Мирно вставало солнце, щебетали пичуги, вполголоса,воспитанно тявкала собачка… Мазур тряхнул головой, быстро охлопал себя покарманам. Документы, права, ключи, кредитки, сигареты, зажигалка, телефон, ещекакая-то мелочь – все на месте. Ключи от машины торчат в замке зажигания…

Пошатываясь, он выбрался на воздух. Огляделся. Никого. Сырои зябко, но именно прохлада и сырость быстро привели Мазура в чувство.Состояние – как после отсыпа по завершении трехдневной пьянки, когда пивкоморганизм уже чуток подлечен: имеет место небольшой тремор[4],голова, словно воздушный шарик, и окружающий мир воспринимается как изаквариума.

Суки.

Первым делом Мазур глянул на часы в мобильнике: девять утра.Причем утра следующего за раутом дня. Бизнесмены уже укатили по своим офисам, аих подружки и жены – равно как и люди творчества, каковых здесь тоже полно –еще нежатся по постелькам. В общем, идеальное время, чтобы подбросить труп…

Но Мазур трупом отчего-то не был, вот в чем непонятка!

Он загнал машину в гараж, поднялся в дом. Посмотрел, гдесупружница. Нинка, змея, как ни в чем не бывало дрыхла, раскинувшись, вагромадной постели – даже и не беспокоилась, судя по всему, где муж пропадает…

Ну и хорошо.

Он схватил городскую трубку и набрал – удалось с третьегораза – контактный, только для своих, номер Лаврика…