Родионов невольно поморщился, глядя по сторонам. Затем тихопроговорил:

— И ты можешь сказать, кто именно совершил это преступление?

— Видишь ли, ни у кого нет абсолютного алиби. Я даже не сталбы вычеркивать из списка подозреваемых Кравалиса.

— Получается, что подозреваемых шестеро — Кравалис, Беляев,Борисов, Кунин, Нелюбов и Деркач. Верно?

— Нет, не верно. Еще троих следовало бы добавить в любомслучае. И один — под большим вопросом.

— Я тебя не понимаю.

— Чтобы нажать на курок пистолета, не обязательно быть мужчиной.Горшмана не задушили, а именно застрелили. Для этого не нужна особая физическаясила.

Поэтому я считаю, что и Алена Новикова, и Елена Анохинавполне могли совершить данное преступление.

— А кто третья?

— Жена погибшего Юлия Соломоновна.

— Ты с ума сошел, — оглянулся на несчастную женщинуполковник. — Подозреваешь и ее?! Ты же видишь, в каком она состоянии!

— В моей практике иногда случались подобные вещи, — ссерьезным видом заметил Дронго. — Ей было удобнее всего это сделать. Она сиделав правом ряду, могла беспрепятственно подняться, сделать всего несколько шагов,выстрелить дважды в мужа, а затем вернуться на свое место и симулироватьсердечный приступ с потерей сознания — чтобы отвести от себя подозрения.

— Иногда я думаю, что ты ненормальный, — заметил полковник.— А кто у тебя под большим вопросом? Впрочем, можешь не говорить, ядогадываюсь. Это наша Зинаида Михайловна. Можно узнать, почему ты считаешь, чтоее соучастие в убийстве под большим вопросом?

— В момент аварии она сидела рядом со мной. И когда погассвет, тоже сидела рядом. Я чувствовал ее прерывистое дыхание, понимал, что онанервничает.

И могу поручиться: она никуда не отходила от меня, а значит,автоматически вне подозрений.

— Тогда почему она под большим вопросом? По-моему, ты самсказал, что ее можно не подозревать.

— Сказал, — подтвердил Дронго. — Но я имел в виду не ее. Подбольшим вопросом у меня полковник Родионов. То есть я, конечно, ему доверяю, нов каждом деле лучше сначала проверить все досконально.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего. Кроме того, что сказал. Ты — представителькомпании, которая не очень доверяла Горшману. Именно ты сумел меня вычислить вПариже и попросил присоединиться к этой странной туристической группе. Именноты — единственный мой друг в этой пестрой компании. С точки зренияпотенциального убийцы, все абсолютно точно рассчитано. Кроме того, ты сидел вправом ряду и мог пройти по проходу, никого не задевая. Я уже не говорю о том,что в Горшмана должен был стрелять человек достаточно подготовленный, которыйобязан был не промахнуться в абсолютной темноте. Фактов более чем достаточно.

— Ненормальный, — поморщился Родионов. — Ты совсем спятил. —Он немного помолчал, затем спросил:

— А почему ты считаешь, что мое участие в убийстве подбольшим вопросом?

— Спасибо за то, что не обиделся сразу. Учитывая, что я знаютебя много лет, я поставил под сомнение твое участие в этом убийстве.

— Я должен тебя благодарить? — фыркнул Родионов. — По-моему,ты медленно сходишь с ума.

— А по-моему, ты ничего не понял в сегодняшнем преступлении.Посмотри, кто сидит в нашем вагоне? Издатель, бизнесмен, банкир, телохранитель,бывший сотрудник разведки, журналист и бывший дипломат. С точки зрения любогонепредвзятого следователя, в первую очередь нужно подозревать бывшегосотрудника разведки, тем более такого опытного, как ты. Кто мог так точнопросчитать время и место действия, кто мог столь точно выстрелить в несчастногобанкира и, наконец, кому могла прийти в голову шутка с этим реле? Я ответил навсе твои вопросы?

— Получается, что единственный подозреваемый именно я, —разозлился Родионов.

— Не получается, — возразил Дронго. — Если бы это был ты, томы бы уже нашли пистолет. Профессионал не стал бы прятать оружие, он бы бросилего рядом с банкиром, бросил бы прямо на пол. Вот тогда мы бы действительноподумали, что стрелявший убийца выбросил пистолет и убежал в другой вагон. А тыпрофессионал.

Поэтому я почти на сто процентов уверен, что стрелял не ты.

— «Почти»? — повторил Родионов резанувшее его слухнеприятное словцо. — Что ж, и на том спасибо.

— Ладно, не цепляйся к словам, — усмехнулся Дронго.

В этот момент раздался уверенный голос Мересса.

— Дамы и господа, прошу извинить нас за причиненныенеудобства. Причины нашей задержки устранены. Мы продолжаем наше путешествие иприбудем в Лондон с тридцатиминутным опозданием.

Он сказал это по-французски. Затем уже другой голос началпереводить его слова на английский, немецкий и итальянский языки.

— Слава богу, — громко сказала Анохина.

Деркач криво усмехнулся. Нелюбов дремал, откинувшись наспинку кресла. Но любой внимательный наблюдатель мог бы заметить, как бегаютего глаза под прикрытыми веками. И, наконец, в дальнем конце вагона подняласьСандра.

— Сейчас я подам вам чай, — деланно улыбнулась девушка и,проходя мимо Кристиана, кивнула ему.

Тот посмотрел на труп, сидевший рядом с ним в кресле иприкрытый одеялом.

После чего недоуменно пожал плечами. Приказ Мересса былясен: парень не мог его нарушить. Он обязан был сидеть около убитого до самогоЛондона, ожидая прибытия представителей английской полиции.

Когда поезд, набирая скорость, начал движение, Дронгоподошел к Деркачу.

Устроился рядом. Книгоиздатель взглянул на Дронго иотвернулся, чуть усмехнувшись.

— Снова по мою душу? — спросил он.

— Мне нужно задать вам еще несколько вопросов, — сневозмутимым видом ответил Дронго.

— Валяйте, — согласился Деркач, — все равно не отвяжетесь.Как хорошо, что вы оказались в нашем вагоне. Чувствуешь себя хотя бы не такимбеззащитным.

— И часто вас раньше посещало подобное чувство?

Деркач с интересом взглянул на Дронго, очевидно уловивиронию в его голосе.

— С вами интересно разговаривать, — заметил он. — Только ненужно все время язвить. Я не убивал этого толстопузого. Но раз его убили,значит, так и должно было случиться. Оплакивать смерть этого типа я не стану.Он был далеко не ангелом.

— Потому что не давал вам денег?

— Успели доложить. И поэтому тоже. В общем, мне не хочется онем говорить.