Он был неприятным типом.

— Но вы решили отправиться с ним в совместную поездку. Каквы решились на подобную поездку?

— Какую совместную поездку? — усмехнулся Деркач. — Нужнознать Горшмана.

Он с утра до вечера бегает как ошпаренный. Его и жена-товидела несколько минут в день. У него же всегда имелась масса грандиозныхпланов, которые, нужно отдать ему должное, он всегда претворял в жизнь. Атеперь его убили. И я об этом совсем не жалею. Пусть я покажусь монстром, но онбыл настоящим крокодилом. Хватал все, что плохо лежало. И, очевидно, напоролсяна такого же аллигатора. Ну и черт с ним! Жену его жалко, милая женщина. А онбыл типичная сволочь. Вот и погорел.

Дронго промолчал.

— Еще вопросы есть? — с вызывающим видом спросил Деркач. —Или вы все-таки считаете, что именно я убил Горшмана?

— Почему вы поехали в этой компании?

— Честно? Если хотите, я вам скажу. Думал уговорить Горшманаи Беляева выделить ссуду на мое издательство. Но Горшман отказал мне сразупосле нашего приезда в Париж, а Беляев даже не пожелал меня выслушать. Никакихшансов — и я понял, что нужно отсюда убираться. Что я и собирался сделать, едваприехав в Лондон. Вы же наверняка уже знаете, что я заказал себе билеты исобирался улететь из Лондона сегодня вечером.

— Слышал, — кивнул Дронго.

— А вот теперь не улечу.

— Не улетите, — согласился Дронго.

— Все-таки вы меня подозреваете, — вздохнул Деркач. — Зачеммне убивать вашего олигарха? Скорее я бы его задушил. Откуда у меня пистолет?Подумайте сами.

— А почему задушили бы?

— Я же вам честно сказал, что не любил его. Кстати,следующим может оказаться Беляев. Его не любят примерно так же, как и Горшмана.Он ничем не лучше, если не хуже.

— Почему хуже?

— Он моложе. А молодые всегда бывают большими сволочами, чемстарики.

Учитывая, что они являлись компаньонами… В общем, убийцанаверняка попытается воспользоваться обстановкой и, вернувшись к нам, убьет ещеи Беляева.

— Почему — вернувшись? Вы убеждены, что убийца из другоговагона?

— Я же всем говорил. Посмотрите внимательно на нашу группу.Не нужно корчить из себя всезнайку. Они же все дохлятики. Даже наш единственный«мужчина с ружьем», пардон, с пистолетом. То есть молодой телохранитель Беляева— Валя Борисов, который и с оружием-то толком обращаться не умеет. Кто могубить Горшмана? Уж не наши ли девушки? Или слабак Кунин? Нелюбов, злой на весьмир, начал бы стрелять в каждого, будь у него пистолет, но вряд ли решился быустановить это реле. Кравалис может убить словом, а не застрелить из пистолета.

Скорее стрелять могла одна из женщин, но представить, чтоженщина способна так хладнокровно все рассчитать… Вот поэтому я и уверен, чтоубийца сидит в одном из первых вагонов. И не теряйте вы понапрасну времени.Идите туда и ищите убийцу там.

— А как полковник? — неожиданно спросил Дронго. — Разве онне подходит?

Деркач на секунду замер. Потом неуверенно произнес:

— Вы же с ним, кажется, друзья…

— Значит, вы считаете, что он подходит? — улыбнулся Дронго.— Вот видите, вы уже сомневаетесь. А если подумать как следует, то получится,что каждый из присутствующих мог совершить это убийство.

— Мог, — согласился Деркач. — Но не совершал. Убийцы срединас нет.

— Я учту ваше мнение, — сообщил Дронго, поднимаясь. — Тольконе рассказывайте о том, как вы ненавидели Горшмана при его вдове. Это доставитей мало радости, — Не принимайте меня за идиота, — огрызнулся Деркач.

Дронго прошел в конец вагона, где все еще лежала вбеспамятстве Юлия Соломоновна, сраженная горем. Рядом сидели Алена и ЕленаАнохина. Алена держала в своих руках руку несчастной вдовы, словно пыталасьвзять на себя часть ее боли. Дронго поманил к себе Новикову. Та отпустила рукувдовы, поднялась и, тряхнув волосами, подошла к Дронго.

— Может быть, нам лучше выйти? — неожиданно предложила она.— Хочется курить, а в салоне сейчас дымить не стоит — она в таком состоянии…

— Идемте, — согласился Дронго.

Они вышли в тамбур, соединявший четвертый вагон свагоном-рестораном.

Алена достала сигареты, щелкнула зажигалкой, затянулась.

— Хотите что-то спросить? — с явным вызовом проговорила она.

— Хочу, но не знаю, как вы будете реагировать.

— В таком случае попытайтесь. Может быть, я и отвечу.

— Почему Беляев ударил Нелюбова?

— Потому… — Она отвернулась, затянувшись, немного помолчала.Потом произнесла:

— Вы ведь умный человек. Наверняка все поняли. Зачем жеспрашиваете?

— Он вас оскорбил.

— Он сказал то, что думают другие.

— Вы были близки с Беляевым?

Она снова помолчала.

— Была, — ответила наконец. — И сейчас близка.

— Вы с ним дружите?

— «Дружите»?.. — Она усмехнулась. — Какое интересное слововы подобрали.

Любой другой бы наверняка спросил, не была ли я еголюбовницей.

— Мне не нравится это слово, — признался Дронго. — Оно — отслова «любовь», а мы превратили его в синоним содержанки. Тогда как идеальнаясупруга — это всегда хорошая любовница.

— Спасибо, — едва заметно усмехнулась Алена. — Мы давнопланировали эту поездку. Но Петр Леонидович женат, и мы не имели правазабываться. В общем, я получила приглашение на эту поездку в качестве независимойжурналистки. А в Париже мы все время были вместе.

— Горшманы знали об этом?

— Знали, конечно. Сначала догадывались, потом все поняли. Поночам я приезжала к нему в номер. Два раза мы вместе обедали и ужинали. Всечетверо.

Юлия Соломоновна — удивительная женщина. Чуткая, деликатная.Она делала вид, что ничего не происходит. Вообще, по-моему, вся группадогадывалась, но все молчали. И только Нелюбов иногда ворчал. Но он, по-моему,ненавидит всех на свете, а больше всего — банкиров. Не знаю почему, но он немог даже спокойно разговаривать с ними. Его прямо трясло от ненависти.

— Вы не знаете почему?

— Понятия не имею. И свою ненависть к ним он перенес и наменя. Поэтому я не очень удивилась, когда он мне так грубо ответил. Но ПетрЛеонидович не думал, что Нелюбов позволит себе такой грубый выпад. Поэтому онего и ударил.