– Не больше, чем в других местах. Даже меньше. Когда мынаводили справки, нам в управлении культуры сказали, что есть какой-то народныйансамбль бабушек-чечеточниц. И все.

– Они же наверняка в лаптях! – воскликнулКорнеев. – Как же они лаптями чечетку отбивают?

Тагиров на секунду задумался, потом досадливо отмахнулся:

– Слушайте, ну что вы все выдумываете какую-то чепуху?Какие лапти?!

Лайма потянулась, чтобы снова ущипнуть Корнеева за локоть,но он немедленно дернулся и заранее сказал:

– Ай, больно же! Слушайте, я уже все понял. Нас зашлютна фестиваль и заставят там что-нибудь выделывать. Думаю, основная нагрузкападет на плечи Ивана. Слышь, Иван? Ты же рассказывал, что умеешь играть напиле, балалайке и стиральной доске!

– Вы это серьезно? – с живым любопытством спросилТагиров, и глаза его азартно сверкнули.

– Ну, умею немного, – подтвердил Медведь. –Наша часть стояла в одном городке. Так там дедок был – кочегаром у нас вкотельной подрабатывал. Виртуоз по части игры на всякой утвари – ложки, плошки,пилы, стиральные доски. А нам, как обычно, делать нечего было, он нас и обучалпонемногу. Если бы не передислокация, я бы сейчас такой класс показывал!

– Отлично, отлично, – сказал Тагиров. –Уважаю людей, которые проводят досуг с пользой. Практика показывает, что ниодин приобретенный навык не пропадает даром – рано или поздно подворачиваетсяслучай его применить.

– Вы серьезно, да? – расстроился Медведь. – Ядумал, силовая операция. А тут – на пиле играть…

– Да дайте же человеку договорить! – рявкнулаЛайма.

Тагиров посмотрел на нее с благодарностью и продолжил:

– В общем, появились эти спонсоры словно из ниоткуда –и вдруг такой размах. Проверки пока ничего не дали: как ни посмотри, все честнои построено на чистом энтузиазме и безграничной любви к народному творчествувсех стран мира. Но очень хотелось бы понять, отчего вдруг для проведенияфестиваля выбран именно Чисторецк – маленький, небогатый. Да и с дорогами тампроблемы. Чтобы подготовить площадку для фестиваля и разместить всех гостей,новым спонсорам пришлось вбухать столько денег, что на них можно было построитьрядом новый город, побольше и посимпатичнее. В общем, есть опасения, что весьэтот фестиваль – большая дымовая завеса для каких-то темных дел.

– То есть вы связываете фестиваль и разработкиинститута в одну цепочку? – спросила Лайма.

– Не то чтобы связываем… Мы просто настороже. Ведьинститут еще только начинает свою деятельность: формируется коллектив, идетреконструкция помещений и строительство второго корпуса, завозитсяоборудование. Строго говоря, никаких серьезных разработок там пока не ведут,только примеряются к проблемам. Поэтому и красть нечего.

– Документы, секретные материалы? – короткоспросил Корнеев, покосившись на Лайму.

– Ничего, что могло бы заинтересовать столь решительныхгоспод, – твердо ответил Тагиров.

– Может быть, их интересуют сами ученые? –предположил Корнеев. – В смысле убить их хотят или похитить.

– Вряд ли. Если убить, то с какой целью? Ученых убиваютредко. Это все равно что убивать кур, несущих золотые яйца. Похитить –практически исключено. Судя по Брюсселю, с ними хотят о чем-то договориться. Нои это еще не все. Из одного, хм, ненадежного источника нам стало известно, чтов ближайшее время в страну въедет тройка террористов. Как въедет, когда, куда ис какой целью – мы не знаем. Некоторые наши аналитики считают, что этот фактнельзя упускать из виду.

– Так почему же вы не разворачиваете настоящуюоперацию? – спросил Медведь изумленно. – У вас же силы есть.

– И наверняка полно средств, – поддакнул Корнеев.

– Я же сказал: источник ненадежный. Предположениятуманны. Мы держим ситуацию под контролем, но не хотим особо светиться.

– Чтобы не спугнуть подкрадывающегося хищника, –подытожила Лайма. – Понятненько.

– А спросить самих ученых нельзя? –поинтересовался Медведь, любивший во всем ясность. – Что они думают поэтому поводу?

– Не все так просто, – покачал головойТагиров. – Если они честные люди – обидим. Если что-то скрывают – себяраскроем раньше времени. Тем более не знаем мы ничего толком. Конкретикиникакой, одни подозрения и догадки. В любом случае вокруг этих ученых впоследнее время происходит слишком много возни.

– Они под подозрением? – жестко спросил Корнеев,изображая заправского шпиона, каким он представлял их по голливудским фильмам.

– Не под подозрением, но в центре внимания, –ответил Тагиров. – Сейчас я вам немного о них расскажу.

Итак, лет двадцать назад группа ученых, трудившихся в одномиз крупных НИИ оборонной промышленности, билась над непростой задачей: какнанести предполагаемому противнику серьезный ущерб, не используя ядерноеоружие, баллистические ракеты и прочие дорогостоящие и сложные в доставкеустройства. Только вот необходимых результатов не получили, поэтому все ихпроекты временно прикрыли. Затем грянули перемены в стране – перестройка,разоружение в одностороннем порядке, конверсия и все такое. Коллектив этогоинститута разбежался. Время помните какое было? Зарплат не платили, научныеработники на рынках торговали, картошку выращивали. Распалась и эта группа,которую возглавлял физик-теоретик Михаил Семенович Полянский, академик,когда-то специально переехавший из новосибирского Академгородка в Москву длятого, чтобы возглавить проект. В группу также входил его близкий друг иединомышленник Мельченко Григорий Борисович, признанный химик, хорошо известныйв научных кругах своими яркими публикациями в специализированных журналах ишумными выступлениями на международных симпозиумах и конференциях. Третьимчленом команды был Иван Сергеевич Шатков, ученый-геолог. Его пригласил в проектМельченко, с которым они часто общались на крупнейших научных мероприятиях.

Полянский и Мельченко, невзирая на происходящее, продолжаличислиться в этом никому не нужном московском институте на руководящихдолжностях. Хотя последние несколько лет института, собственно, там уже и небыло – здание приватизировали какие-то ушлые ребята, почти все помещения былисданы в аренду. Полянскому и Мельченко неоднократно предлагали интереснуюработу, звали преподавать, в том числе и в зарубежные университеты, но онихранили верность своему научному «Титанику». Чем они там занимались все этовремя – одному Богу известно. Скорее всего – ничем, так как финансирование ихпрограмм было прекращено еще в 1991 году.

А вот Шатков ушел в бизнес, он теперь достаточно известныйпредприниматель, занимается сельскохозяйственным производством, имеет несколькоконсервных заводов, птицеводческие хозяйства, торгует зерном. Все это сталовозможным не без поддержки его брата, довольно долго проработавшего впрезидентской Администрации. Может быть, Шатков даже материально поддерживалбывших коллег и приятелей.