— Ваше появление заставило вспомнить о некоем взаимномнедовольстве Светланы и вице-губернатора. Власть наша заметно поумнела, иотправить ко мне мордастого парня с предложением свалить из города в течениеближайшего часа — дурной тон. Гораздо разумнее подсунуть участкового сзамашками Джеймса Бонда, который мягко объяснит, что мое присутствие здесь нежелательно,а если я не вникну, то он, став героем и верным спутником, сможет быть в курсемоих изысканий, а при случае…

— Не годится, — покачал герой головой. —Вице-губернатор и его окружение должны были вас очень испугаться. А кто вытакая, простите, чтобы они вдруг так расстарались?

Мы пялились друг на друга — он со своей восхитительнойулыбкой, а я со все большим недовольством. И в самом деле: кто я такая? И скакой стати кому-то особенно меня бояться?

— Ладно, — махнула я рукой. — Теперь вашаочередь.

— Можно я разденусь? — спросил Ковалев.

— Совсем? — подняла я брови.

— Нет. Куртку сниму, здесь жарко.

— Валяйте и не тяните время.

Куртку он снял, бросил ее на стул и прошелся по комнате,сунув руки в карманы джинсов.

— В одном вы правы, — задумчиво начал он. —Почему-то все стремятся представить ее чокнутой. А я ведь разговаривал с ней.Конечно, она была довольно странной особой, я бы сказал, с большими причудами,но вряд ли сумасшедшей. И она чего-то боялась. Я простой участковый, но никтоне запрещает мне иметь свое мнение. И мнение у меня такое: это дело торопятсясдать в архив, что мне не нравится. Может, потому, что я знал убитую, а может,во мне, как и в вас, сильно развито любопытство. Теперь по поводувице-губернатора. Я читал ее статьи. Не в обиду вам, журналистам, будь сказано,они гроша ломаного не стоили — сплошные догадки, абсолютно ничем неподтвержденные. Но особенно мне не нравится способ убийства. Я бы назвал егоизощренным и садистским. Киллеры так не убивают. Скорее похоже на месть. Комумогла так досадить Светлана? Вдруг появляетесь вы. Скорее всего, вами движетидея стать звездой средств массовой информации. В любом случае я подозреваю васв желании провести собственное расследование. Не успели вы появиться вквартире, как вами сразу же заинтересовались какие-то ребята. Маньяки, какизвестно, предпочитают действовать в одиночку, а здесь вдруг группа поддержки вколичестве четырех человек. Тему маньяка можно смело отставить. Следовательно,Светлану действительно кто-то боялся, а теперь, по неизвестной причине, те желюди испытывают интерес к вам. За квартирой, скорее всего, следили, —очень уж быстро они среагировали. Значит, у этой истории есть продолжение. Есливы здесь появились из простого любопытства, самое разумное для вас — уноситьноги. Пока вы бродите в темноте неведения, велика вероятность оказаться вморге, так и не поняв, что происходит. Мне очень бы не хотелось такого финала;по двум причинам: во-первых, как участковый, я не горю желанием заполучитьлишний труп, а во-вторых.., девушка вы красивая… — Ковалев выдал свою улыбку изамер напротив меня.

— Вы сказали, она чего-то боялась? — задала явопрос.

— Сказал.

— Почему вы так решили?

— Общее впечатление. Я пытался с ней поговорить, но..,наверное, не сумел быть убедительным и вызвать ее доверие.

— Позиция следствия как-то связана с историей свице-губернатором?

— Возможно, — пожал он плечами.

— И каков ваш прогноз? — все-таки поинтересоваласья.

— Вряд ли в ближайшее время у них появитсяподозреваемый.

— Потому что они не особо ищут?

— Если и ищут, то не там.

— А где, по-вашему, стоит поискать?

— Я же участковый, — обиделся он. — Вы хотитеот меня слишком многого.

— Тогда, может, следует сообщить о нападении? Чтобынаправить поиски милиции в нужное русло?

— Как пожелаете. Свое мнение я уже высказал: вряд лиони свяжут два этих события. Скорее решат, что парни надумали угнать вашутачку, а мы им помешали.

Он подхватил свою куртку, намереваясь меня покинуть.Чувствовалось, что у него есть соблазн спросить, отправлюсь ли я восвояси сутра пораньше, но он, как видно, решил не торопить меня, дав мне возможностьподумать. Я встала, разложила на столе вражью куртку и вывернула все карманы.Алексей Дмитриевич замер, с любопытством наблюдая за мной. Я включиланастольную лампу и тщательно осмотрела все швы. Шов на правом кармане когда-тораспоролся, и его зашили на скорую руку — через край, синими нитками, хотяподкладка была черной. Такая небрежность вселяла определенные надежды. Ятщательно ощупала подкладку, особенно внизу, возле резинки, которая стягиваланиз куртки на спине.

— Что-то есть, — сказала я удовлетворенно. АлексейДмитриевич вроде бы не поверил и пощупал сам, после чего усмехнулся.

— Десятикопеечная монетка. Завалилась за подкладку.

Я достала маникюрные ножницы и, не обращая на него внимания,стала отпарывать подкладку. Ковалев плюхнулся в кресло, откуда с интересомнаблюдал за мной. Десятикопеечная монета имела место быть, но мои труды непропали даром — там же я обнаружила клочок бумаги, скрученный в рулончик. Оченьможет быть, что он провалялся под подкладкой не один месяц.

— Дайте я, — не выдержал Ковалев и осторожнопринялся его раскручивать. Поначалу я не поняла, что это за бумажка, онапоказалась мне совершенно бесполезной. Но тут Алексей Дмитриевич взглянул наменя и с некоторой обидой произнес:

— А вы везучая.

— Что там такое? — нахмурилась я.

— Железнодорожный билет. Точнее — его часть. Держителампу. — Я выглядывала из-за его локтя, затаив дыхание, одной рукойнаправляя свет лампы. — Талызин А., — прочитал Алексей Дмитриевич идобавил:

— Надо же… — И взглянул на меня с сомнением, вновьпоражаясь моему везению.

— Сможете узнать, что за тип? — спросила я.

— Попробую. Может, все-таки есть смысл позвонить вмилицию? — потерев нос, спросил он как бы сам себя.

— Чтобы они вернули парню куртку? — съязвилая. — Вы же сами говорили…

— Помню, что я говорил, — ворчливо ответилКовалев. — Разумеется, никуда вы завтра не уедете?

— Я бы и без этой бумажки не уехала.

— Жаль, что мне не достался другой участок, —сказал он совершенно серьезно. И через пять минут ушел.