как пазл, пусть и с недостающими деталями, сложилась картинка. Тот факт, что маг уровня лорда Рейвенса работает в академии — видимо, чтобы иметь возможность без подозрений находится с одаренными магами и изучать их, наша встреча на кладбище. Теперь мне даже кажется, что первое время он проверял и меня тоже, поэтому мы так часто сталкивались.

Да и то, как он рьяно искал Лилит… Может, он предполагал, что она та самая преступница и надеялся закрыть дело? Только она сейчас в темнице, и это убийство совершить не могла. Тем более что Фолиант у меня, а без гримуара у нее банально не хватило бы знаний.

Вздохнув, выкинула из головы все эти мысли. Это не мои проблемы, верно? Моя забота — получить титул, помочь Лаору и зажить тихо, без потрясений и счастливо. Со своей нечистью, в уютной лавке и без глупых чувств.

Нужна ли любовь вообще? Ведь я не видела ни одну счастливую историю любви. Чтобы было это пресловутое «долго и счастливо». Возможно, действительно чувства лишь мешают? Они как рудимент, совершенно бесполезная вещь, но когда-то бывшая важным органом?

Глава 9.4

И глава 9.5

Поместье показалось через десять минут езды по мощеным серым камнем дороге. Я узнала его — из памяти то и дело всплывала давняя поездка к деду. Он уже тогда был немощным стариком, прикованным к кровати. Смотрел на меня подслеповатыми выцветшими глазами и совал мне в руки старые конфеты, которые он запрятал под подушку, наверное, год назад. Карамель горчила, потому в итоге пришлось выкинуть угощение, но в памяти отложилось это желание дедушки порадовать меня.

Он умер спустя несколько месяцев. Последний представитель, в котором текла чистая кровь тех Харвисов — сильных, влиятельных, которые помогали правящему роду защищать нашу страну от Темных тварей.

Сейчас я даже видела призрачную связь между свержением прошлой королевской династии и падением сильного магического рода. Когда король умирает, а на престол восходит представитель другого рода, то высокородным придворным нужно делать выбор. Судя по всему, живший в то время глава рода Харвисов не был безусловно лоялен к новой власти.

Особняк был огромным трехэтажным зданием из белого камня, молочные мраморные колонны будто бы удерживали эту махину. Но печально было видеть, что такую красоту окружает старый заржавевший забор с покосившимися и скрипучими воротами.

— Вот это я понимаю, домик! — выдохнул Фолиант. — Самое место для кровавых обрядов и диких оргий.

— Шалун, — проворковала Сарочка и, кокетливо шелестя страницами, пригрозила: — Не выражайся, тут дамы.

— Понял, исправлюсь. Вон в том кустике так удобно будет прятать ритуальные ножи…

Когда экипаж остановился, нетерпеливо посмотрела на своего провожатого. Если бы не он, я бы выскочила тут же. Во-первых, у меня затекли ноги и хотелось размяться, а во-вторых, мне было очень интересно.

Лаор грациозно спрыгнул с кареты и подал мне руку. Я, приняв ее, вышла из салона. За мной сразу же выплыли два гримуара. Они по очереди легли на мою руку, и я поместила их в свою сумку.

— Ох, шо не сделаешь ради любимой ведьмы!.. — раздался ворчливый голос Сарочки.

— Дорогая Книженция, раз волей случая мы оказались в полумраке… — в голосе темного гримуара появились нотки заправского соблазнителя.

— Цыц, Фоля! Ты таки забыл, шо мы притворяемся купленными на базаре книжонками? Рот на замок!

Я с облегчением выдохнула, когда они перестали шептаться. Учитывая, с каким настроем они начали путешествие, от этой парочки можно ожидать все. А нам не желательно раскрываться — вокруг рыщут инквизиторы, они точно не поверят, что та же Сарочка просто магический сувенир, а не книга с опасными знаниями.

А достопочтенный магистр Рейвенс почему-то не потрудился мне выписать какую-нибудь бумагу, ограждающую от слишком рьяного интереса своих коллег.

Плечо начало ощутимо тянуть — все же оба хранилища бесценных знаний весили прилично.

В дверь, сделанную из темного пятнистого дуба, стучался Лаор. Ручка молоточка для гостей покрылась коррозийной корочкой, и я не рискнула своими белоснежными перчатками, подобранными в тон шляпки.

— Как тяжело строить из себя приличного гостя, — вздохнул наемник, стучась повторно, когда даже спустя несколько минут ожидания нам не открыли.

— А что делает неприличный гость, когда его не впускают? — полюбопытствовала я.

Наемник широко улыбнулся, и я заметила его острые клыки и едва заметную ямочку на щеке. Убийственное сочетание милого и опасного.

— Ну во-первых, моя дорогая, неприличные гости не стучатся, — он щелкнул меня по носу. — А во-вторых, их не приглашают в дом, они заходят сами.

— Подожди, кого-то это мне напоминает, — сделала вид, что задумалась, а потом ехидно протянула: — А-а-а! Тебя же, Лаор.

Он ни капли не смутился. Вновь сверкнул улыбкой, как ни в чем не бывало поправил свои белокурые кудри.

— А я никогда и не притворялся приличным, Адель.

Тут, к счастью, с протяжным скрипом, приходящим на стон, скрипнула дверь и приоткрылась. Высунулась голова седоволосая голова старушки, подслеповато щурясь.

— Шо стучитесь-то? Кто вы есть? Чегось пришли? — протянула то ли служанка, то ли экономка особняка.

— Добрый день! Госпожа Адель Норил тэ Харвис, — представилась я. — Пришла к в гости к своему дяде, господину Кондратию.

Из сумки донесся шепоток с характерными Сарочкиными интонациями:

— Какое имя у дядьки-то говорящее!

Я прижала сумку локтем и гримуар сдавленно ойкнул. Нашла, когда комментировать!

Служанка посмотрела вправо. Влево. Нам за спины.

— Послышалось, — наконец решила старушка, не найдя обладательницу гнусавого шепотка.

Я лишь лучезарно улыбнулась и добавила:

— Доложите ему о моем приходе, он обрадуется появлению племянницы.

Почти белые брови пожилой служанки приподнялись. Видимо, она либо сомневалась в наличии у дяди племянницы, либо не верила, что ее появление вызовет у него прилив теплых чувств. Только вот прямо сказать она это не могла — не после того, как я заявила о родственных связях с хозяевами.

— Добрый-добрый, проходите, неча стоять на пороге — примета плохая.

Дверь вновь протяжно простонала, раскрываясь. Я неосознанно поморщилась — ну разве сложно смазать маслом петли?

— Чай подать али кофий? — продолжила старушка, бодро ступая вперед.

— Не откажусь от чая.

Мы с наемником пошли за ней. Я мимоходом разглядывала убранство дома. Точнее, то, что осталось от его былого величия. Еще сверкала золотая лепнина, но немного выцвели гобелены и фрески, мебель требовала ремонта, половицы также издавали стоны. Лишь каменному полу все было нипочем — он так же сиял, начищенный до блеска.

Было чисто, убрано — видно, что кто-то с любовью это делает. Но при этом не чувствуется участие мужчины в этом, потому что криво висела картина — наверное, гвоздь выпал и потерялся, а забить новый некому. Таких нюансов было много. И это даже несколько удивительно, учитывая, что у дяди есть сын возраста Кристиана. А он по дому, несмотря на наличие слуг, многое делал.

Все полки в моей комнате в теткином доме, были собраны и прибиты Крисом. Лилит он не раз чинил тумбочку, а здесь шикарный комод был без изящных ручек.

— Ожидайте, я господину доложу, — и старушка в белоснежным переднике поверх коричневого строгого платья повернулась и зашагала в другой коридор.

Мы с Лаором остались в светлой гостиной со старинными диванами, обитыми бархатом.

— Как тебе, Адель, обстановка? — тоже покрутил головой инкуб. — По мне неплохо. Хорошая резиденция для милой ведьмочки.

— Я и на свою лавку не жаловалась, — ответила я.

— Ты ещё передумаешь, как проедешься по деревне. Здесь живут… интересные личности, — хмыкнул наемник, располагаясь в кресле.

Он махнул ладонью, и откуда-то выплыла подставка для ног и аккуратно приземлилась у конечностей мужчины.

Я осталась стоять и дальше с интересом изучать «резиденцию».

Дядя не заставил себя ждать. Ворвался через пять минут в гостиную, таща с собой трость, но при этом забывая ей пользоваться. Видимо, мое появление тут же вылечило его хроническую хромоту на левую ногу.

— Рада вас видеть, дядя! Я Адель, дочь Тальи, помните меня?

Хотя полагаю, что за давностью лет он мог узнать меня разве что по цвету волос.

Кондратий тэ Харвис окинул меня внимательным взглядом серых, будто ледяных, глаз. Они очень сильно контрастировали с его внешностью безобидного толстячка. А после медленно кивнул.

— Помню. Ты выросла, девочка, — сказал он.

Увы, почти тринадцать лет меня не пощадили. Впрочем, и дядя не остался прежним — еще больше обрюзжал, темные волосы опутались паутиной седины. Он уже не походил