— Как он объяснял свой отказ?

— Никак. Просто сказал, что у программистов бывает обычнобурная фантазия. И спросил, какие у меня доказательства. Я не стал настаивать.Ведь у меня не было никаких доказательств. Кто мне поверит, что номер кредиткиузнали и заказали номер вместо Паушкина? И насчет ножа я ему ничего не сказал.Если он сам ничего не понимает.

— А почему рассказали мне?

— Надоело бояться. И Лешу жалко. Убили ни за что. Он ведьбыл моим лучшим другом и все время мне жаловался, что Абасов относится к немукак-то предвзято. Один раз приказал срочно найти, вызвал в приемную, а потомотослал, даже не поговорив с ним. Другой раз устроил скандал, когда Леша улетелв Новосибирск к своей дочери. Абасов пытался выяснить, кто дал разрешениеПаушкину на двухдневный отпуск. Но потом оказалось, что разрешение дал самГельдфельд.

— Почему вы все время молчали?

— А какой смысл? Меня и сейчас не хотят слушать. Я сегодняутром пошел к Ребрину, он меня прогнал. Пошел к Лочмеису, он просто посмеялсянад моими рассказами, посоветовав писать фантастические романы. Пыталсяпоговорить с Вячеславом Константиновичем Орочко, но тот меня даже слушать нестал. На пять часов вечера я записался на прием к Гельдфельду, постараюсьрассказать ему обо всем, может, он меня поймет. А если и он не захочет слушать,пойду к прокурору. Может, меня там послушают.

Он обреченно махнул рукой.

— Нужно было сразу вернуться в Москву и идти к прокурору, —строго сказал Дронго.

— Вам легко говорить. У нас паспорта и билеты были у нашегоруководителя. Я не мог вернуться.

Дронго сжал зубы. И все это время Ахмед Абасов сидел втюрьме.

— Извините, — сказал Радик, взглянув на часы, — я должензабрать документы с нижнего этажа.

— Идите, — кивнул Дронго. Как он потом себя ругал за этубеспечность. Но слова Радика потрясли его настолько сильно, что он испытывалпотребность остаться одному и поразмышлять над словами программиста. Файзулинбыстро пошел по коридору. Дронго остался стоять у дверей его кабинета. Двериоткрылись и из комнаты вышли остальные программисты. Двое молодых мужчин идевушка. Они о чем-то весело спорили. Курить разрешалось только на лестничнойплощадке, сказывались новые правила, введенные почти повсеместно. Они втроемдвинулись в конец коридора, продолжая весело спорить. Дронго даже не мог себепредставить, что эта тройка фактически спасала его в этот момент, обеспечиваяему необходимое алиби. Уже через несколько секунд раздались их громкие крики.Дронго бросился туда, откуда раздавались крики.

Радик Файзулин лежал на площадке первого этажа. Кто-торасчетливо толкнул его с лестничной площадки пятого этажа в проем междулестничными пролетами. Он пролетел молча и разбился, даже не почувствовав боли.Все ошеломленно молчали. Дронго начал спускаться вниз по лестнице, чувствуя какот напряжения у него болят ноги. Кто-то в банке очень не хотел, чтобы РадикФайзулин попал на прием к президенту Гельдфельду и рассказал ему обо всем, чтоон знал.

Все, что произошло потом, можно было легко предсказать.Приехавшие сотрудники милиции и прокуратуры начали допрос свидетелей, оцепилиместо происшествия. Потрясенный Гельдфельд приказал прекратить работуцентрального аппарата, чтобы помочь прибывшим следователям. Часа через трипоявился Катусев. Он недовольно вошел в кабинет президента банка, где уженаходились сам Гельдфельд, его заместители и Дронго. К этому времени алибиДронго уже было подтверждено тремя программистами, которые первыми обнаружилипогибшего Радика на лестничной площадке.

Ребрин сидел за столом, не глядя в сторону Дронго. Он плоховыглядел для своего возраста. Болезненная худоба, впалые щеки, мешки подглазами. И старческие, костлявые руки. Даже покрашенные волосы не могли скрытьего возраста и болезни.

Катусев вошел в кабинет, когда старший следователь городскойпрокуратуры уже завершал свою работу. Эксперты проверяли все версии, но покаосновной была версия несчастного случая. Возможно, Радик плохо себяпочувствовал, оказывается, у него иногда случались серьезные перепады давления.Возможно, он пошатнулся, поскользнулся и, перегнувшись упал, полетев вниз. Всемолчали, потрясенные неожиданной смертью молодого человека. Старший следовательобъявил, что уголовное дело по факту несчастного случая в банке будетрасследовать городская прокуратура, попрощался и вышел из кабинета. Катусевмолчал, не вмешиваясь в его разговор. И только когда его коллега покинулкабинет, Валерий Георгиевич посчитал, что настало его время.

— Что происходит? — спросил он, обращаясь ко всем четверыммужчинам, находившимся в кабинете, — как это могло случиться? Пусть даже этонесчастный случай. Но он прилетел в Москву только вчера, а сегодня он случайноупал. Я не могу принять их версию. Это не несчастный случай, и я надеюсь, чтовы все понимаете, насколько серьезные обвинения я могу предъявить всемприсутствующим.

Он поднялся, явно не справляясь со своим волнением.

— Погибший звонил мне несколько раз и все время убеждал, чтонеизвестный человек воспользовался кредитной карточкой Паушкина, чтобы заказатьему номер в отеле, и нарочно отправил его туда. Я посоветовал Файзулину незаниматься такими глупостями, но сам решил встретиться с ним, когда онвернется. А сегодня я узнаю, что он свалился с пятого этажа. Разумеется,случайно. Что происходит в вашем банке, Иосиф Яковлевич, я могу узнать?

— Я сам ничего не понимаю, — ответил Гельдфельд, — мнеказалось, что в нашем банке я контролирую ситуацию и знаю о каждом из нашихсотрудников. Оказывается, я ошибался. Он записался ко мне на прием. Сегодня напять часов вечера, но мы не успели с ним встретиться.

Остальные молчали. Почему они молчат, тревожно подумалДронго, глядя на обоих вице-президентов, сидевших за столом. Это трусость илинежелание выносить «сор из избы»? Почему они молчат? Почему не рассказывают,что сегодня утром Файзулин заходил и к ним?

— Я с ним разговаривал, — объявил он следователю.

И увидел повернувшиеся к нему лица.

— Вы что-то хотите нам сообщить? — спросил Катусев.

— Да. Он был уверен, что убийство Алексея Паушкина былоспланировано кем-то посторонним. У него были факты, что кто-то третий намереннопытался поссорить Паушкина с Абасовым. И нарочно заказал номер в отеле,отправив туда сначала Паушкина, а затем Абасова.

— Откуда ему было это известно? — нахмурился Катусев.

— Ему об этом сказал сам Паушкин. Перед тем как поехать вотель.

— А доказательства? Я все проверял. Номер был заказан накредитную карточку Паушкина. Кто мог узнать сразу шестнадцать цифр с его кредитки«Мастеркард»?