— Извините, что я вас беспокою, Вячеслав Константинович, —сказал Дронго, — я только сейчас закончил беседу с Иосифом Яковлевичем иРальфом Рейнхольдовичем.

Услышав эти имена, Орочко убрал бутылку и завернул в фольгусвои сэндвичи, отодвигая их в сторону.

— Я вас слушаю, — сказал он, проглотив очередной кусок, — увас ко мне конкретный вопрос?

— Да, — Дронго уселся напротив него, — дело в том, что явторой адвокат вашего вице-президента Ахмеда Абасова.

— Бывшего вице-президента, — кивнул Орочко, снова подвинув ксебе сэндвичи и разворачивая фольгу. С адвокатом можно было не особенноцеремониться. Он достал снизу бутылку.

— Вы не верите, что его могут оправдать? — уточнил Дронго.

— Я верю в любые чудеса и это не мое дело. Если он убийца,то его осудят, если он невиновен, его отпустят. Это не мое дело —комментировать такие страшные преступления.

— Но Паушкин работал в вашем отделе.

— В моем. И сидел рядом с моим кабинетом. В соседнем. Онсейчас закрыт и опечатан. И не нужно меня о нем спрашивать. Я вам все равноничего не скажу. Все, что нужно, я уже рассказал следователю и вашемунапарнику, первому адвокату.

— Мне нужно было узнать о ваших личных отношениях сПаушкиным.

— Нормальные. Мы с ним никогда не спорили. Ровные,нормальные, уважительные отношения.

— А с Абасовым вы спорили?

— Нет. Тоже никогда не спорили и не ссорились. Я вообщепредпочитаю сохранять со всеми ровные, приятельские отношения.

— Вы знали Алдону Санчук до того как она вышла замуж и сталаАлдоной Абасовой?

— Знал. Она работала у нас. Милая, симпатичная, умная женщина.

— У нее были друзья в аппарате?

— Может, и были. Я точно не знал.

— А Нелли Бродникова? Вы помните такую?

— Конечно, помню. Кто вам сказал про Бродникову?

— Значит, это правда?

— Я не знаю. Не буду ничего комментировать. Вы должны понятьмое состояние. Алдона Санчук стала супругой нашего бывшего вице-президента, аБродникова была женой бизнесмена, которого убили. Зачем мне вообще про нихвспоминать. Я не хочу неприятностей, и вы должны меня понять.

— Понимаю. Но и вы должны меня понять. Я ведь адвокатАбасова и должен каким-то образом собрать факты, чтобы ему помочь. В деньубийства Абасов приходил на ваш этаж и устроил разгром в кабинете вашегозаместителя. В соседнем кабинете, господин Орочко. И вы ничего не слышали?

— Представьте, что нет. Ничего не слышал.

— И не знаете, кто туда приходил?

— Не знаю.

— Но вы видели Абасова?

— Нет, не видел.

— Разговор у нас явно не получился, — огорченно заметилДронго.

— И не может получиться. Я ничего не знаю. Все, что я знал,я уже давно рассказал. И ничего выдумывать не хочу.

— Не нужно, — согласился Дронго, — значит, вы ничего неможете сообщить насчет неприязненных отношений между Абасовым и Паушкиным.

— Ничего. Я этого не замечал.

— А какие отношения были у Абасова с Ребриным?

— При чем тут Дмитрий Григорьевич? Он никого не убивал.Какое он имеет отношение к нашему разговору?

— Поэтому я и спрашиваю. Ведь Ребрин знал, что его хотятзаменить на Абасова. И, наверно, не очень тепло относился к своему возможномупреемнику, из-за которого должен был оставить место в руководстве банка.

— Я этого не знаю.

— А теперь давайте поговорим о вас, — предложил Дронго.

— Что вы хотите? — пискнул от испуга Орочко.

— Благодаря трагедии, которая произошла в отеле «Марриот»,для вас освободилось вакантное место вице-президента. По непонятному совпадениюубили вашего заместителя. При этом сначала разгромили соседний кабинет, а выумудрились ничего не заметить и не услышать. Наконец вы ничего не хотитеговорить об отношениях в вашем банке между руководителями. Получается, что выодин из самых подозреваемых лиц, на которых давно должен был обратить вниманиеследователь.

— Не смейте так говорить, — шепотом попросил ВячеславКонстантинович, — вы меня подозреваете? В чем?

— Как минимум в нежелании сотрудничать с правоохранительнымиорганами, — строго сказал Дронго, не уточняя, что адвоката нельзя отнести кправоохранительным органам и он вообще не адвокат.

— В каком нежелании? Я рассказал все, что я знал. Почему вытак говорите? И если меня хотят выдвинуть вице-президентом, то в этом я невиноват.

— Не сомневаюсь. Тогда говорите откровенно. У АлдоныАбасовой были друзья в вашем аппарате. Вы работаете здесь достаточно давно ивсех знаете?

— Только Бродникова. Об остальных я не знаю.

— А у вашего бывшего заместителя Паушкина? Кто был его самымблизким другом?

— У него не было ни одного близкого друга, — немногоподумав, ответил Орочко, — но, может, Радик Файзулин. Они раньше вместеработали в Подольске, но Радик перешел в центральный офис гораздо раньше ЛешиПаушкина. Он у нас программист. Три недели сидел в Хельсинки, работал там и всевремя звонил сюда, чтобы помочь с расследованием убийства Паушкина. А сегодня сутра уже успел обегать всех вице-президентов.

— Где сейчас этот Радик?

— Наверно, на обеде, — посмотрел на часы ВячеславКонстантинович, — но я точно не знаю.

— Понятно. Последний вопрос. Сколько лет Файзулину?

— Двадцать девять. Или тридцать. Не больше.

— Спасибо. И учтите, что вы пытались не отвечать на моивопросы. Я об этом всегда буду помнить, — строго сказал на прощание Дронго,выходя из кабинета.

Соседний кабинет был опечатан. Дронго посмотрел на замок ибумагу с печатью. Затем оглянулся по сторонам. В конце концов, сейчас его никтоне видит. И это не такое страшное преступление. Он достал из кармана несколькоикуссно сделанных отмычек, которые ему подарили еще пятнадцать лет назад. Идовольно легко открыл дверь, разрывая бумагу с печатью. Вошел в кабинет.Маленькая комната. Очевидно, здесь уже успели все убрать. Стол, стулья,телефон, шкаф. Что здесь можно было искать?

На столе стоял компьютер. Дронго подошел ближе. Посмотрел намонитор и усмехнулся. Двадцать первый век, нужно учитывать реалии. В этойкомнате ничего невозможно спрятать. Да и не нужно. Уже никто не прячет своибумаги в сейф или в шкаф. Все важные и необходимые документы хранятся обычно вкомпьютере. И если чужой человек проникает в кабинет, то первое, что он долженсделать, это проверить компьютер, стоявший на столике. Покопаться в его памяти.Тем более что это служебный компьютер, подключенный к сети Интернет, авице-президент банка наверняка знает пароль. Интересно, почему тогда Абасов неискал именно здесь? Более того. Почему не сломал компьютер, чтобы лишить своеговозможного соперника любой доступной информации, почему сам не попыталсяпрочесть все, что там было спрятано? Это ведь логичнее, чем ломать телефоны илиразбрасывать по кабинету бумаги. Он прислушался. За стенкой находился Орочко.Было слышно, как он с кем-то разговаривает. Тоже интересный факт. Почему Орочконе слышал как сюда вошел Абасов и начал разбрасывать бумаги? Почему не вошелследом? И почему Абасов не сломал компьютер, ведь в этом случае он причинил бысвоему сопернику куда больший ущерб?