— Боже правый! Вы думаете, это возможно?

— А какое еще можно придумать объяснение?

— Но как они собирались заполучить деньги? Это должнобыло произойти в банке, но перед тем как обналичить чек на четверть миллионадолларов, там принято требовать удостоверение личности.

— Нет. Они хотели получить деньги наличными и добилисьсвоего. Перед тем как убили его.

Выходившие на улицу двойные стеклянные двери и широкие окнана фасаде Первого Национального банка Калифорнии позволяли рассмотреть егороскошный внутренний интерьер. Операционный зал с полированным мраморным поломи высоким потолком, с которого свисали вычурные люстры, был разделен на двезоны бархатным канатом. Слева пол был застелен ковром, там располагались столыбанковских служащих. В дальней части зала размещались кассовые окошки, а ещедальше, за барьером, сидели несколько девушек со счетными машинками. Рядом сними виднелся загороженный железной решеткой вход в подвал с личными сейфами. Вцентре зала находились три стойки для письма.

За столом возле лестницы, ведущей в подвал с сейфами, сиделохранник, облаченный в форму. Другой раскладывал стопки чистых бланков на самойпоследней стойке. Трое кассиров уже открыли свои окошки, и возле них стоялинесколько посетителей. «Здесь они и провернули дело, — взявшись за ручкувходной двери, подумал Ромстед, — на глазах у всех. А эти парни — недураки».

Стол Оуэна Рихтера размещался с самого края устланногоковром пространства. От худощавого седеющего мужчины веяло таким консерватизмоми компетентностью, что Ромстед был вынужден признать, что эти глаза за стекламиочков без оправы вряд ли могли упустить что-либо из происходящего в банке илисоставить ложное впечатление об увиденном. Он представился и объяснил, зачемпришел. Рихтер покачал головой:

— Боюсь, ничем не смогу вам помочь, мистер Ромстед. Тоже самое я сказал полиции и адвокату, как его — Боллингу? Ваш отец приходил заэтими деньгами, находясь в здравом рассудке, полной памяти, и я абсолютноуверен, что он был один.

— Но такое безрассудство совершенно не в его характере,он просто не мог так поступить! — настаивал Ромстед.

— Ну, насчет этого я с вами полностью согласен. Я былзнаком с капитаном Ромстедом почти десять лет. Он был весьма здравомыслящим ина редкость консервативным человеком, к тому же превосходно разбирался вфинансах. Я хорошо знал капитана, и поэтому подозрение у меня зародилось ещекогда он в первый раз позвонил мне, в тот понедельник перед снятием денег сосчета, и сообщил, что хочет получить всю сумму наличными. Обычно так непоступают. А самое главное — это глупо и очень опасно. Я старался отговоритьего, но ничего не добился. Он потребовал поскорее очистить деньги от пошлин,сказал, что зайдет за ними в среду, и повесил трубку.

Может, вы знаете, что существует определенный типмошенников, охотящихся за состоятельными пожилыми людьми. И хотя я былсовершенно уверен, что тот жулик, который выберет в качестве жертвы вашегоотца, совершит самую роковую ошибку в своей жизни, все-таки решил на всякийслучай удостовериться, не выглядывает ли из-за ширмы третья заинтересованнаясторона. Кроме того, я предупредил мистера Уилкинса, дежурного офицера охраны взале. Он знал капитана Ромстеда в лицо.

— А вам, случайно, не известно, откуда отец звонил впонедельник?

— Нет, он не сказал. И теперь это уже невозможноустановить: звонили через коммутатор, а они там тоже не знают, откуда поступилмеждугородный вызов.

— Он сказал, что перезвонит в среду утром, чтобы убедиться,готовы ли деньги. А сами вы не предлагали позвонить ему?

— Предлагал. Но капитан сказал, что не стоитбеспокоиться, он позвонит сам.

— И когда он это сделал?

— Где-то в десять тридцать утра, в среду. Я сообщилему, что деньги уже готовы, и он сказал, что прибудет минут через десять.

— А он оговаривал номиналы купюр? — спросилРомстед.

— Да. По пятьдесят и сто долларов. Я распорядился,чтобы деньги пересчитали и держали наготове в подвале. Можете сами убедиться,что с этого места мне виден весь зал — от подвала до входных дверей, а черезокна — даже часть тротуара перед банком. Я предупредил мистера Уилкинса, чтокапитан прибудет через несколько минут, так что он тоже был настороже. Ваш отецвошел в зал ровно в десять сорок.

— За ним шел кто-нибудь? — спросил Ромстед.

— Нет. Сразу же за ним — никого. Когда капитан Ромстедприблизился к моему столу, вошел еще один человек, но я его хорошо знаю. Этоочень уважаемый в городе человек, у него свой ресторан недалеко отсюда, и онуже несколько лет является клиентом нашего банка… Так вот, капитан подошел кстолу, вот сюда. Он нес небольшую сумку…

— Вы не помните, какую именно сумку? — перебил егоРомстед. — Какого цвета?

— Серую. Обычную сумку для авиабагажа, какую можноприобрести где угодно, даже в аптеке. Я предложил ему сесть, но он отказался;похоже, ему не терпелось поскорее со всем этим покончить. Я попытался еще разубедить его, что ходить по улице с такой большой суммой денег очень опасно, ноон только отмахнулся, всем своим видом демонстрируя, что не желает ничегослушать. Тогда я предложил ему заполнить бланк и подождать за моим столом, покая принесу деньги из подвала, но он предпочел пойти вместе со мной. По дорогекапитан достал свою чековую книжку и, остановившись у одной из стоек. Выписалчек. Подошел мистер Уилкинс, и мы втроем спустились вниз. Я попросил служащегопринести деньги. Они, как и полагается, были в пачках, и, поскольку капитандоверял нашему банку и не потребовал пересчета, нам оставалось просто уложитьих в сумку. Он поблагодарил меня и направился к выходу, мы с мистером Уилкинсомпроводили его до дверей.

— И никто за ним не последовал?

— Нет. Мы были особенно внимательны на этот счет, носледующий посетитель вошел в банк только через несколько минут, и это сноваоказался наш давний клиент. Мне эти деньги не давали покоя, поэтому я вышел натротуар — хотел убедиться, что никто не поджидает капитана снаружи. Но онблагополучно добрался до угла, дождался зеленого света и пересекМонтгомери-стрит. Он по-прежнему был один, за ним никто не следовал.

Ромстед мрачно кивнул:

— Да, похоже, все так и было.

— Выходит, ему никто не угрожал. Ведь пока капитаннаходился в банке, он мог сообщить мне об опасности, если таковая была, и никтобы не услышал. Кроме того, пока он стоял на перекрестке, мимо проехалаполицейская машина.

«Но, черт побери, — подумал Ромстед, — что-то жедолжно быть! Убийства не происходят сами по себе».

— Сколько всего человек находилось в зале?