на раскалённые крючья подвесили! Ты не знаешь, что священники и монахи проездных сборов не платят?! Да чтоб тебя голым задом на горячую сковороду черти посадили! И чтобы ты видел, как падают капли прохладной воды, но до тебя не долетают!!! А тебя прямо в брюхо: видами, вилами!! И кишки на эти вилы наматывают: помнишь, мол, как ты господ крестоносцев обидел?! Вот тебе, ещё и горячих угольков за шиворот!

— А я говорю, никак не могу никого пущать без денег!!! — отчаянно верещал мужик, опасливо кося глазом на окруживших его воинов, — Меня господин барон Фридхолд вчерась на этот мост посадить изволили! Старый-то сборщик, Михель, Богу душу отдал, вот меня и посадили! И наказали строго-настрого: никого без денег не пущать! Иначе, де, господин Фридхолд изволит из моей кожи ремней нарезать! А я побожился, что буду службу справно нести! Мне, может, самому моя кожа нужна! Не пущу! Хоть тех чертей сюда зовите! Не пущу!!!

— Что?! — совсем озверел Марциан, — Ты, пёс шелудивый, намекаешь, что крестоносный рыцарь с чертями знается?!

— И ничего я не намякивал!!! — совсем сжался мужик, — А только, без денег не пущу! Никого не пущу! Ежели меня барон Фридхолд истерзать изволит, кто моих детишков кормить будет? Не пущу!!

— Подожди, брат Марциан! — придержал руку нашего предводителя, потянувшуюся к рукояти, Ульрих, — Не дело это, благородным мечом простолюдина рубить! Даже секирой, и то урон чести будет… А давай-ка мы в палку гвоздей набьём! И той палкой по наглой роже?! Три гвоздя довольно будет?

— Только побыстрее! — попросил Марциан, — Иначе не сдержусь! Этот… эта ослиная блевотина, она меня из себя выводит! Чтоб ему его поганый язык на адовых кострах испекли и его же заставили сожрать! Чтоб ему в задницу раскалённых гвоздей набили, да заставили по горячим углям на заднице прыгать! Чтоб ему…

— Подождите! — подъехал я ближе, — Мне кажется, всё решается проще… Эй, ты! Сколько мы должны за проезд?..

— По три пфеннига за лошадь и по одному за человека! — живо отреагировал мужик.

— Ага… — я оглянулся, — Значит… девятнадцать лошадей[2]… да пятнадцать человек…

— Шестнадцать! — живо перебил мужик, — Вон у вас, в телеге лежит! Что же я, не вижу, что ли?!

— Он же мёртвый!

— Хошь и мёртвый человек, а всё одно, человек! Надо платить!

— Ах ты, дрянь грязнорылая!.. — скрипнул зубами Марциан.

— Пусть шестнадцать! — быстро согласился я, чтобы не дать возобновиться ругани, — Та-а-ак, это сколько же выходит?.. Семьдесят три пфеннига?! Это же… Шесть грошенов и пфенниг! Однако!!! Понятно теперь, почему заморские товары по цене золота идут и почему брат Марциан так взбеленился! Ну, так и быть! Вот тебе… а впрочем… нет! Вот тебе золотой дукат! Держи, держи… Подожди, брат Марциан! Не мешай! Держи эту монету, мужик! Да запомни: как будешь собранные деньги своему барону отдавать, так не забудь сказать, что эту монету ты стребовал с крестоносцев. И на обратном пути господа крестоносцы желают эту же монету обратно получить. А если не получат, то они заедут в гости к господину… как ты его назвал? Барон Фридхолд? Вот и заедут к барону Фридхолду в гости! Так сказать, побеседовать на тему заповедей Божьих и смертных грехов… в частности, о жадности и скаредности… Запомнил?! В точности запомнил?! Тогда открывай проезд!

Проезжая по мосту, Ульрих фыркал в усы, Вилфрид открыто хохотал, даже Марциан усмехался. А что я такого сделал?.. Сказал, чтобы отдали обратно монету?.. И что?..

* * *

— Ты, правда, дурак? — поинтересовалась я, разглядывая наивное лицо парня, — Или так ловко прикидываешься? Если прикидываешься, то у тебя хорошо получается! Да этого… как его, кстати зовут? этого мытаря его господин так плетьми располосует, что боюсь, придётся нового сборщика на мост подыскивать. Понятно, что мужик сам дурак, не расспросил в точности, кого можно пускать без денег, кого нельзя, но чтобы ТАК его проучить… ну, не знаю! Это постараться надо! Ну, дали бы в морду, ну, пару зубов выбили бы… думаю, брат Марциан больше и не стал бы яриться. Он отходчивый. И мытарю наука. А твоими стараниями, если тот мужик выживет, он навеки от крестоносцев шарахаться будет! Эх, ты!

И я полюбовалась на ошарашенную физиономию Андреаса.

Ну вот, опять этот… начудил. Глаз да глаз за ним нужен! А я чуть было уже не решила, что надо прекратить наши «каретные посиделки». Ну, чтобы искушения было меньше… Вы понимаете?.. И как тут чего сократишь?! Ох, Господи, да будет воля Твоя! Придётся искушаться как прежде… ведь это же не для себя?.. А пользы для?..

Ладно, решим так: пусть всё идёт как шло! А я буду бороться с душевными терзаниями! О, как я буду бороться! Ух, как! И ничто и никогда не свернёт меня с пути монашеского служения Господу! Вот так-то!

Эх, теперь, только бы успеть в трактир доехать!

Успели. Хотя со всеми задержками, приехали уже затемно. Обычно я не спешу в гостиницу, ну там, пообщаюсь с работниками, посмотрю на посетителей… И просто любопытно, и составлю себе общее представление о заведении и об уровне качества услуг. Чтобы потом знать, что заказывать. В некоторых, особо дрянных трактирах, и хлеб заказывать опасно! Если кухарка в грязном переднике и руки по локоть в саже. Но сегодня мне было не до того. Опрометью, не дождавшись, пока карета остановится как следует и мне подаст руку кто-то из рыцарей, я соскочила со ступенек — Эльке только охнуть успела! — и торопливо прошла в помещение, держа под мышкой томик Библии. И сразу же ухватила за рукав одну из служанок:

— Мы остаёмся здесь ночевать! Где будет моя комната?!

— Сию минуту, сударыня! — изменилась в лице служанка, явно не ожидавшая подобного напора, — Глазом не успеете моргнуть!

И бросилась к хозяину. Быстро переговорила с ним и вернулась обратно, предусмотрительно прихватив с собой масляную лампу.

— Прошу за мной, леди!

И мы с Эльке, по возможности степенно, взошли на второй этаж по скрипящим ступеням вслед за девушкой.

— Сюда, пожалуйста… вторая дверь направо, легко запомнить… осторожно, порожек… вот эта комната подойдёт молодой леди! — тараторила служанка, — А разве госпожа не желает отужинать? Или подать ужин в комнату? Или вы так устали, что мечтаете об отдыхе? Так я сейчас перину взобью! Какие будут приказания?..

— Приказания будут! — пообещала я, — Но самое первое: есть ли здесь чистая овечья шерсть?

— Чистая шерсть? — недоумённо повторила служанка.

— Да! Чистая, мытая овечья или козья шерсть! — повторила я, — Хотя бы с пригоршню! И крепкая нитка!

— Ах, вот что!.. — начало доходить до служанки, —