class="p1">– Мы получили странную информацию, – сказал Меландер.

– О чем?

– О неопознанном мужчине из автобуса. Какая-то фру из Хегерстена позвонила и сообщила, что живет рядом с гаражом, где собираются иностранцы.

– Ну и что?

– Там случаются скандалы. Она, разумеется, не сказала «скандалы». Сказала, что они шумят. Один из самых крикливых – низенький темный мужчина лет тридцати пяти. Говорит, что он одевается именно так, как было описано в газетах. Она утверждает, что с некоторого времени он там не появляется.

– Можно найти тысячу человек, которые так одеваются, – скептически заметил Нурдин.

– Да, – согласился Меландер. – Это правда. Почти сто процентов, что эта информация ничего не стоит. Она настолько размыта, что ее трудно проверить. Кроме того, говорила она как-то неуверенно. Но если никакой другой работы у тебя нет…

Он не закончил фразу, записал фамилию и адрес женщины в блокноте и вырвал листок. Зазвонил телефон. Меландер протянул листок Нурдину и снял трубку.

– Слушаю, – сказал он.

– Ничего не могу разобрать, – пожаловался Нурдин.

Почерк у Меландера был, мягко говоря, неразборчивым, и другие ничего не могли разобрать из того, что он написал.

Кольберг взглянул на листок.

– Клинопись, – заключил он. – Или, скорее, иврит. Наверное, это Фредрик написал свитки, найденные вблизи Мертвого моря. Впрочем, для этого у него не хватило бы сообразительности. Зато я лучший переводчик Меландера.

Он быстро переписал текст и вручил листок Нурдину.

– Теперь ты сможешь прочесть.

– О’кей, – сказал Нурдин. – Я съезжу туда. А машина есть?

– Есть. Но, учитывая уличное движение и состояние дорог, лучше воспользоваться общественным транспортом. Садись на тринадцатый или двадцать третий автобус и поезжай в южном направлении до станции Аксельберг.

– Мама родная! – воскликнул Нурдин и вышел.

– Сегодня он что-то не производит блестящего впечатления, – сказал Кольберг.

– Разве это можно поставить ему в вину? – высморкавшись, cпросил Мартин Бек.

– Нет, конечно, – вздохнув, ответил Кольберг. – Но почему бы нам не отправить этих бедняг по домам?

– Это не входит в нашу компетенцию, – сказал Мартин Бек. – Они здесь для того, чтобы принимать участие в самом напряженном розыске человека, который когда-либо проводился в этой стране.

– Неплохо было бы… – Кольберг осекся. Он мог не продолжать. Конечно, неплохо было бы знать, кого именно они разыскивают и как его искать.

– Я всего лишь процитировал министра юстиции, – с невинным видом сказал Мартин Бек. – Лучшие умы полиции – министр, очевидно, имел в виду Монссона и Нурдина – работают без устали, чтобы выследить и схватить сумасшедшего массового убийцу, обезвредить которого – это первейший долг как по отношению к обществу, так и по отношению к каждому отдельному гражданину.

– Когда он это сказал?

– Впервые семнадцать дней назад, последний раз – вчера. Но вчера ему предоставили всего четыре строчки на двадцать второй странице газеты. Должно быть, он ужасно огорчен. Ведь в будущем году выборы.

Меландер закончил телефонный разговор и, прочищая разогнутой канцелярской скрепкой свою трубку, спросил:

– А не пора ли уже сдать в архив версию об убийце-психопате?

Прошло четверть минуты, прежде чем Кольберг ответил:

– Да, самое время. И еще – закрыть двери и отключить телефон.

– А где Гунвальд? – спросил Мартин Бек.

– Герр Ларссон сидит в своем кабинете и ковыряет в зубах ножом для разрезания бумаги.

– Фредрик, попроси, чтобы все звонки переключали на него, – велел Мартин Бек.

Меландер потянулся телефонной трубке.

– Заодно попроси, чтобы нам что-нибудь принесли, – сказал Кольберг. – Мне три венские булочки и кофе. Благодарю.

Через десять минут принесли кофе. Кольберг запер дверь. Все уселись. Кольберг отхлебнул кофе и закусил булочкой.

– Мне ситуация представляется следующей, – начал он, жуя булочку. – Убийца-психопат, жаждущий славы, пылится в шкафу начальника полиции. При необходимости мы извлечем его оттуда и пропылесосим. Рабочая версия примерно такая: неизвестный, вооруженный пистолетом-пулеметом «Суоми» М37, убивает девять человек в автобусе. Эти девять человек никак друг с другом не связаны, просто ехали в одном автобусе.

– У того, кто стрелял, был какой-то мотив, – сказал Мартин Бек.

– Верно, – согласился Кольберг и взял вторую булочку. – Я с самого начала так считал. Однако нет такого мотива, который мог бы объяснить убийство девяти человек, совершенно случайно оказавшихся в одном месте. Следовательно, истинной целью было убийство одного из них.

– Убийство было тщательно продумано, – заметил Мартин Бек.

– Один из девяти, – продолжил Кольберг. – Но кто? Фредрик, список у тебя?

– Он мне не требуется, – ответил Меландер.

– Ах, конечно. Я спросил, не подумав. Давайте еще раз пройдемся по нему.

Мартин Бек кивнул. Разговор перешел в диалог между Кольбергом и Меландером.

– Густав Бенгтссон, – начал Меландер, – водитель. Его присутствие в автобусе можно считать мотивированным.

– Безусловно.

– Он вел обычную размеренную жизнь. Удачно женился. Под судом не был. На работе о нем хорошего мнения. Коллеги уважали. Мы допросили несколько друзей его семьи. Те сообщили, что он был надежным и порядочным человеком. Состоял членом Общества трезвенников. Сорока восьми лет. Родился здесь, в Стокгольме.

Враги? Врагов не имел. Дурное влияние? Не замечено. Деньги? Денег не имел. Мотив убийства? Отсутствует. Следующий.

– Я не буду придерживаться нумерации Рённа, – сказал Меландер. – Теперь Хильдур Йоханссон, вдова, шестидесяти двух лет. Возвращалась от дочери с Вестманнагатан к себе домой на Норра Сташунсгатан. Родилась в Эдсбру. Ее дочь допрашивали Ларссон, Монссон и… впрочем, это не важно. Пенсионерка, жила одна. Больше о ней сказать нечего.

– Нет, есть. Она, по-видимому, села на Оденгатан и проехала шесть остановок. Никто, кроме дочери и зятя, не знал, что она будет ехать именно в это время и именно этим маршрутом. Дальше.

– Йон Чельстрём, пятидесяти двух лет. Родился в Вестеросе. Работал в авторемонтной мастерской Грена на Сибиллегатан. Задержался на работе и возвращался домой. С этим все ясно. Брак тоже удачный. Больше всего увлекался автомобилями и летним домиком. Не судим. Зарабатывал достаточно, но не слишком много. Те, кто его знал, сообщили, что, вероятно, он проехал в метро от Эстермальмсторг до Центрального вокзала, а там пересел на автобус. Но он мог сесть в автобус и возле универмага «Оленс». Его начальник сказал, что Чельстрём был хорошим специалистом и умелым работником. Коллеги сказали, что…

– Что он издевался над подчиненными и лебезил перед шефом. Я был там и беседовал с работниками мастерской. Следующий.

– Альфонс Шверин, сорока трех лет. Родился в Миннеаполисе, в США, в шведско-американской семье. Приехал в Швецию сразу после войны и остался здесь. Владел небольшой фирмой, занимающейся импортом карпатской сосны для резонаторов, однако десять лет назад фирма обанкротилась. Пил. Дважды попадал в Бекомберга[168] и три месяца провел в Богесунд[169] за управление автомобилем в нетрезвом виде. Три