После обеда Аля крепко уснула. Я у нее на постельке спал недолго. Заботы сосут… Я с Абрамовым на веранде. Набегают короткие отвесные ливни: то ненастные, то светлые, струящиеся серебром, то пробитые солнечными лучами.

Ноет душа из-за «бобошки», из-за неумения совладать с собой и вести себя элементарно пристойно в вопросе Т.М. (уж не говоря «как нужно»…). Пришел Тиша, сказал, что хочет кушать. Алена услыхала наш «разговор» — вылезла из спаленки. Был 6-й час. Пришел Стасик с «органчиком», просил Алю — «музыку»! Получил конфетку. Мне выдана была простокваша. Появились с работы Коп и Фира. Вслед привалил к нам «Марафон» с женой (!).

Около 7-ми Аля начала занятия (8-й раз). Я — пописал эту страничку. Появилась Ирина. Аля вылезла около 9-ти. Чаепитие. Звонок Синёвой насчет завтрашней поездки в Силламяэ. В этой связи «миленькое» поведение Т.М.: рассчитывала ехать в С. (?!), а Алена пригласила Ирину. Перед сном я, конечно, взорвался на эту тему и выругал Алену (отчасти справедливо).

17 августа.

Вторник. Тягчайшее пробуждение — и физически, и душевно, и во всех отношениях… Серо, свежо. Ночью был дождь. В 10.30 Аля на велосипеде к Антонине Васильевне.

Я — сел за Шестую симфонию Чайковского (с 10 до 1.30). Каждый раз потрясает этот человек заново своим поистине сверхчеловеческим СЛЫШАНИЕМ!

Около 1 ч. стало проглядывать солнце, и, как говорит Боб, сидящий за чисткой грибов у сарая, резко и внезапно потеплело. Тиша после отъезда Али долго гулял, теперь спит, отдыхает на окне за моим диваном. В ожидании Алены устроился на веранде с газетами. В 3 — сели обедать. После обеда, как всегда, спали в «чужих уголках». Приехал С. Кротов сообщить, что он благополучно получил в Филармонии и перевез к себе сюда мои моторы и лодку, которую поставил у Борейши. По ходу разговора об устройстве гаража на реке, о бензине, починке старого и проверке нового мотора, канистрах, бочке и пр. и пр., ощутил в себе болезненный протест и знакомую «оскомину», возникающую во мне всегда по поводу всякого нового обзаведения, всякого обрастания, всякой лишней «ненужности»… («оскомине» этой я обязан сравнительной свободе и независимости от материальных благ, но ей же обязан изрядной неустроенностью в старости своих дел… Если бы не ум и не энергия Али, — у нас бы полдомика в Устъ-Нарве тоже не было…).

Посидели с Алей часок за нашим забором под сосновой горкой в ласковых лучах вечереющего солнышка. Тиша ходит около. Появлялась и нас долго рассматривала маленькая собачонка с большими ушками; приходила знакомая белая киса с пушистым серым хвостом и своим приходом взбудоражила Тихона, ушедшего и улегшегося было на подоконнике на веранде. В 6 час. поели простоквашу, а с 6.45 до 8.30 оба занимались. Я прослушал с наушниками всю Восьмую симфонию Брукнера под управлением Караяна. Гениальный оркестр и удивительный дирижер… и, между прочим, удивительные наушники!! Сидишь будто в центре оркестра…

В 9 часов — ужин: жареная лососина и ватрушка, после чего долго с Аленой сидели на крыльце, пока совсем не стемнело и Волчонки не выкупали Стасика и не закончили свой многолюдный, разговорчивый ужин. В глубине души — нарастающий комок несказуемой печали в связи с близкой разлукой со всем здешним… (и даже с Волчонками) и с уходящим — еще одним — сроком…

18 августа.

Среда. Безоблачная тишь. Теплынь. Обильная роса. Листва и цветочки мальвы в серебристой кисее пузырьков. В еле заметном дыхании ветерка тихо покачиваются лесные травы. В 10 часов Аленушка уехала к старичкам, оставив свое тепло и заботу нам с Тишей. Я — записал день. Дома тихо: Коп, Боб и Стась отбыли на реку; Т.М. — в лавки. Лизавета почему-то не кричит… В 12 Аля вернулась; заезжала и к батюшке с матушкой, условилась с ними на понедельник. Пока отдыхала, мыла велосипед, я почитал газеты. К 1 час. дня пошли к Лидии Александровне, где Аля трудилась над кустом красной смородины — собирала ягоды нам, а Лид. Алекс, рвала вишни, т.к. ночью разрезали сетку забора, что, несомненно, явилось сигналом недалекой опасности огороду и ягодам. Мы первоначально намечали после Л.А. пройтись. Но Алене не захотелось: устала рвать ягодки на солнышке в наклонку; и на часок я ушел один, сделал круг по Партизани мимо Пигулевских, по морю мимо Синёвых, по заулку Веры Мих. и обратно — к Л.А.

Жарко. Очень палит солнце. С удивлением заметил, как за короткое время на очень многих деревьях повяла, пожухла, пожелтела листва… Какой контраст с тем, первым, днем моей первой выложи в мае!.. (Вязы — желтые, акации вянут, тополя побурели, сохнут ивы, жухлые пятна на липе, только-только успевшей зацвести…) И всего-то прошло 3 месяца. Заречные леса тают в голубой дымке, зовут… зовут… по-прежнему. Море темно-голубое, журчащее на отмелях, ослепительно сверкающее… Горячее солнце, свежий ветерок… Долго, долго стоял в заулке Веры Михайловны…

У Лидии Алекс. Алена сидит с Иришей. Ириша сервировала трогательный закусон: чай, яишенку… У Алены в авоське нашлась колбаса, булка. Я устроился в шезлонге в дровяном сарае, подремать на угреве. Но тем временем с моря набежал туман, закрыл сплошной облачностью небо, принес сырой холод, и мы с Аленой пошли восвояси. По дороге побеседовали с Верой Алекс. и Антониной Мих. у ворот Флаксбертов. (Знаменитая киса Веры Мих. родила пятерых уродиков.) Дома, посидели с газетами на веранде, после чего Алена весь остаток дня чистила малину, варила варенье малиновое и даже съездила к Синёвым, которые звонили и просили заехать за лесной земляникой, которую прислал Александр Петрович.

Заметно похолодало. Небо пасмурное. Сыро и зябко. Я тунеядствовал. Вечером читал Булгакова.

19 августа.

Четверг. Высокая белая облачность. Солнце. С трудом усадил себя за партитуру: с 10.30 до 12.30 «глядел» 3 и 4-ю части Шестой симфонии Чайковского. Алена под моим окошком у забора разбирает вишни. За забором Тиша на сосновой горке пытается общаться с той самой беленькой хвостатой кисой, которая всячески с ним заигрывает. С 12.30 до 1.30 записал день. Алена в кухне постукивает ложкой — варит вишневое варенье. Заходил к ней, получил чашечку лесной земляники с сахаром. Тихон спит на своем месте: за диваном на окошке, защищенном от припека специально задвинутой занавеской. С 2-х вдвоем — у калитки, с корзиночкой красной смородины. День установился синий, теплый, с легким ветерком. 2.40 — Алеша прилегла у себя. <…> Встала вялая. Выяснилось, что перед обедом внезапно началась головная боль.