— Мэри привезла соль, — сказал я. — Много мешков с солью.Высыпала их в ванну. Полиция хочет знать почему. Но они не поверят, услышавправду, верно?

Она стояла передо мной, позади волны с грохотом молотили оберег. Она стояла, а ветер выдувал из неё песок, но тело восстанавливалось изтого песка, что лежал под ногами, вокруг неё. Она стояла и молчала, протянув комне руку, чтобы получить то, за чем пришла.

— Нарисовать тебя на песке — этого мало. Утопить тебя вванне — тоже мало. Мэри велели утопить тебя в солёной воде. — Я посмотрел нафонарь. — Персе сказала ей, что нужно сделать. С моей картины.

— Дай его мне, папуля, — услышал я от непрерывно меняющейсяпесчаной девушки. Она по-прежнему протягивала ко мне руку. Только иногда, приособо сильных порывах ветра, кисть превращалась в птичью лапу. Подпитываласьпеском с пляжа — и всё равно превращалась в птичью лапу.

Я вздохнул. В конце концов, чему быть, того не миновать.

— Хорошо. — Я шагнул к ней. В голову пришла ещё одна изприсказок Уайрмана: «В конце концов мы всегда избавляемся от наших тревог». —Хорошо, мисс Булочка. Но тебе придётся расплатиться со мной.

— Расплатиться чем? — Голос напоминал скрежет песка постеклу. Шуршание ракушек. Но это был и голос Илзе. Голос моей If-So-Girl.

— Один поцелуй. Пока я ещё могу его ощутить. — Я улыбнулся.Губ не чувствовал, они онемели, но мышцы вокруг них натянулись. Чуть-чуть. —Полагаю, он будет песочным, но я представлю себе, что ты играла на пляже.Строила замки.

— Хорошо, папуля.

Она подошла, двигаясь всё в той же странной манере — не шла,а тащилась-перекатывалась, и вблизи иллюзия пропала полностью. Так бывает, еслиподнести картину к глазам и увидеть, как цельная композиция (портрет, пейзаж,натюрморт) превращается в отдельные цветные мазки со следами волосков кисточкина краске. Черты лица Илзе исчезли. Вместо них я видел яростный вихрь песка иосколков ракушек. И до моих ноздрей долетел запах не кожи и волос, а солёнойводы.

Бледные руки потянулись ко мне. Ветер выдувал из них песок.Луна светила сквозь них. Я протянул фонарь. Небольшого размера. С пластмассовойручкой — не из нержавеющей стали.

— Тебе, возможно, лучше посмотреть на него, прежде чемраздавать поцелуи, — сказал я. — Я взял его из бардачка автомобиля ДжекаКантори. А тот, в котором Персе, заперт в сейфе Элизабет.

Тварь застыла, и тут же ветер с Залива выдул из неёпоследнее сходство с человеком. Передо мной стоял вихрящийся песочный дьявол.Но я не мог рисковать; день выдался долгим, и мне совершенно не хотелосьрисковать, с учётом того, что моя дочь находилась где-то ещё… совсем в другомместе… ожидая вечного упокоения. Я изо всей силы замахнулся рукой с зажатым вкулаке фонарём, и браслеты няни Мельды соскользнули с предплечья на запястье. Яих тщательно отчистил в кухонной раковине «Эль Паласио», и теперь они звенели.

Под ремнём, на левом бедре, у меня был гарпун с серебряным наконечником— на всякий случай, — но он мне не понадобился. Песочный дьявол взорвался.Песок и кусочки ракушек полетели во все стороны и вверх. Крик ярости и болипронзил мою голову. Слава Богу, короткий, а не то, думаю, он разорвал бы меня.Потом остался только шум ракушек, перекатываемых водой под «Розовой громадой»,да на короткое мгновение потускнели звёзды: ветер нёс над дюнами песчануюпелену. Залив вновь опустел: только позолоченные луной волны продолжали своймарш к берегу. «Персе» исчез, словно его и не было.

Мои колени подогнулись, и я рухнул на песок. Может, мнедействительно предстояло преодолеть остаток пути, превратившись в ползи-гатора.Но, с другой стороны, «Розовая громада» находилась совсем рядом. В тот момент,правда, мне хотелось лишь сидеть и слушать ракушки. Немного отдохнуть. Чтобыпоявились силы подняться, пройти эти оставшиеся двадцать ярдов и позвонитьУайрману. Сказать ему, что всё у меня в порядке. Сказать ему, что дело сделано,и Джек может приехать, чтобы забрать меня.

Но в тот момент я предпочитал сидеть и слушать ракушки,которые более не говорили ни моим голосом, ни чьим-то ещё. В тот момент япредпочитал просто сидеть, смотреть на Залив и думать о моей дочери, Илзе МэриФримантл, которая при рождении весила шесть фунтов и четыре унции [100 унций —2 кг 835 гр], первым словом которой стало «ав», которая однажды принесла домойбольшой коричневый шар, нарисованный мелком на куске строительного картона,радостно крича: «Я наисовала тебе кайтину, папуля!» Илзе Мэри Фримантл.

Я хорошо её помню.

Я вывел скиф на середину озера Фален и заглушил мотор. Мымедленно дрейфовали к маленькому оранжевому буйку, который я здесь оставил.Пара прогулочных катеров бороздила гладкую, как стекло, поверхность озера, ноне было ни одной яхты: стоял полный штиль. Несколько детей возились на игровойплощадке, одна малочисленная компания расположилась в зоне для пикников, редкиетуристы появлялись на тропе, проложенной по берегу. Озеро, с учётом того, чтонаходилось оно практически в городской черте, было пустынным.

Уайрман (в рыбачьей шапке и свитере «Викингов» он выгляделстранно, совсем не флоридцем) обратил на это внимание.

— Школьники ещё учатся, — ответил я. — Через пару недельлодок и катеров будет прорва.

На его лице отразилось сомнение.

— А правильное ли место мы выбрали, мучачо? Я хочу сказать,если она попадёт в сети к какому-нибудь рыбаку…

— Ловля рыбы сетью на озере Фален запрещена, и редко ктоприходит сюда с удочкой или спиннингом. На этом озере главным образом катаютсяна лодках, катерах, яхтах. Те же, кто хочет поплавать, держатся у берега. — Янаклонился и поднял цилиндр, изготовленный сарасотским серебряных дел мастером.Длиной три фута, с наворачиваемой с одного конца крышкой. Заполненный преснойводой. Внутри находился фонарь, также заполненный пресной водой. Персе былазапечатана в двойную темноту, она спала под двойным одеялом пресной воды. Искоро её сон должен был стать ещё глубже. — Прекрасная вещица.

— Это точно, — согласился Уайрман, наблюдая, какпослеполуденное солнце отражается от цилиндра, который я вертел в руке. — Икрючку зацепиться не за что. Хотя я бы предпочёл утопить её в каком-нибудьозере у канадской границы.

— Где кто-нибудь действительно может вытащить этот цилиндрсетью. — Я пожал плечами. — Спрятать на самом виду — неплохой вариант.

Мимо промчалась моторная лодка с тремя молодыми женщинами.Они помахали нам руками. Мы ответили тем же. Одна крикнула: «Мы любимсимпатичных мальчиков!» — и все три рассмеялись.