– Э… Вы же, вроде, чёрный священник? Вам по чину не положено вообще замечать, мужчина перед вами или женщина. Дети Единого одинаковы душой…

Энгюс ответил не сразу. С полторы сотни метров он прошёл молча, то рассматривая прохожих, всадников и телеги, то вглядываясь в спины идущих впереди брата с сестрой. С неожиданной тоской в голосе произнёс:

– Вы, Ислуин, очень хорошо знаете обычаи разных стран. Но вот в некоторых тонкостях имперской жизни, как бы это сказать? Довольно необразованны. Вы же помните, какие слова произносит император, принимая корону?

Магистр скрестил руки на груди, демонстрируя, что он всё знает, только не понимает к чему, но всё же ответил:

– Обещает быть отцом нации и так далее. Стандартная формулировка в любой стране.

– Вот тут вы ухватили суть, но в результате смысл прошёл мимо, – Энгюс опять вздохнул. – Он произносит: «Клянусь следовать заветам Единого и быть светочем в соблюдении заповедей Его». Господь же заведовал нам быть образцовыми семьянинами. И если император – это пример для подданных, то эталоном для императора является его духовник.

– Так вы… – Ислуин был так удивлён, что перестал следить за дорогой и чуть было не споткнулся на намёрзшем участке льда. – Чтоб тебя, – он замахал руками, восстанавливая равновесие, после чего уточнил: – Но полноправно вступая в Орден, вы же приносите обет целомудрия?

Энгюс на это развёл руками и в третий раз вздохнул.

– Вот в том-то и проблема. Став духовником императора, я теперь обязан отказаться от обета безбрачия, жениться, а потом в идеале обзавестись своими детьми. Самый поздний срок моей свадьбы – вторая годовщина коронации. Понимаете, какую охоту на меня устроили в Турнейге? – Ислуин на это хмыкнул: очень даже представляет. – Вот-вот, – тоскливо подтвердил Энгюс, – обложили со всех сторон. Вот я и воспользовался случаем, нашёл дело, которое нельзя поручить кому-нибудь рангом пониже. И честное слово, просто сбежал.

– Искать невесту? – поддел магистр.

– Да какая невеста, – парировал Энгюс. – Здесь я инкогнито, а без своего поста я ни одной девице не нужен. Так, отдохнуть и набраться сил.

Ислуин хотел было ещё раз поддеть, что на Эйдис инквизитор заглядывается со вполне мужским интересом. Да и девушке он, кажется, понравился с первого взгляда. Но тут за поворотом возле дороги показалась подходящая полянка, и пикировка была забыта. В несколько шагов магистр догнал брата с сестрой, махнул рукой и громко сказал:

– Сворачиваем. Привал и ужин.

Поляной, судя по следам и остаткам магии, для отдыха и обедов пользовались регулярно. Сейчас время было раннее для ночлега – в четыре часа сумерки едва начали укрывать лес своим серым покрывалом. До полновесной темноты ещё часа полтора-два. Для перекуса же время выходило позднее, нормальные путники в это время стараются идти быстрее вперёд, чтобы засветло добраться до постоялого двора. Поляна оказалась пуста.

Все четверо прошли в самый дальний край. Затем Ислуин ненадолго повесил маскирующий полог, в хаосе остатков от разогревающих и хозяйственных заклятий его всё равно никто не заметит. Путники торопливо скрылись в лесу.

Постояльцы отходили от поляны недалеко, утоптанная полоса снега быстро закончилась. Ислуин на это хитро улыбнулся:

– А теперь смотрите, как полезно иногда быть жмотом и жадиной, – и жестом фокусника вытащил на свет из потайного кошеля лыжи.

Эйдис на это радостно захлопала руками, словно ребёнок, которому и в самом деле показали фокус. Хадльберг наоборот, мрачно посмотрел на лыжи и произнёс:

– Я так понимаю, эту, – он коснулся корддами, которая по-прежнему была без сознания, – и дальше тащить мне. И лыжи для неё взяли. Сколько?

– Не меньше трёх – четырёх километров, – насмешливо ответил магистр. – Не переживай ты так, сейчас из лишних лыж соорудим носилки, – и пояснил для своих спутников, плохо разбирающихся в его магии. – Этих девочек-убийц в школах пичкают всякой ерундой и очень сильно переделывают организм. Обычное заклятие или сонное зелье на них не подействует. Поэтому я просто кое-что изменил в химии организма и зафиксировал в стадии глубокого сна. Три километра, лёжа как на кровати, хватит, чтобы всё вернулось в норму, и она проснулась естественным путём.

Энгюс задумчиво почесал пальцами ладонь:

– Надо же, вы не перестаёте меня удивлять своими талантами. До такого способа обойти блоки против плена никто не додумался.

– Позже будете восхищаться, – буркнул магистр. – А сейчас быстрее и ходу, пока на поляну не заглянул кто-то ещё и не заинтересовался, куда это мы сгинули.

***

В лесу сразу же потеплело, деревья запутывали в себе ветер. Здесь, в предгорьях, снег засыпал землю куда гуще, чем на спуске из Ставангра. Первые минуты казалось, что вокруг очень тихо, лишь одни сосны и лиственницы, одетые в снежные одежды, растопырили громадные тяжёлые лапы-ветви. Раз попался островок березняка, но его обошли стороной: от навалившего снега многие деревья склонились и некоторые даже согнулись макушками до самой земли, словно кружевные арки. Но стоило развеяться первому впечатлению, контрасту с шумной и запруженной людьми дорогой, как сразу стало понятно, что здешний лес полон жизнью. Пользуясь остатком дня, несколько раз прошуршали в стороне какие-то звери, один раз чуть ли не из-под ног вспорхнула куропатка, а во время привала на редких гостей без страха с дерева посмотрела любопытная белка. Всё равно лес казался мрачным.

Уже стемнело, когда коррдами на носилках зашевелилась, и как раз удачно попалась небольшая поляна. Магистр дал знак останавливаться, сам быстро вызвал небольшой вихрь, который частью разметал, частью утрамбовал рыхлый снег… И остался вокруг поляны призрачной стеной взвеси застывших ледяных кристалликов: в таком виде стенка отлично гасила звуки, если допрос придётся вести пытками. Все с облегчением сняли лыжи, быстро разожгли жаркий костёр. Завеса магистра попутно маскировала лагерь, стоило сделать шаг за пределы поляны – и, сколько хватало взгляда, вокруг был один пустынный ночной лес. Пленницу привязали к дереву. Подождать несколько минут, пока она окончательно придёт в себя, и можно начинать допрос.

Корддами почуяла чужих сразу. Ислуин пробуждение не торопил, но следил внимательно. Поэтому заметил, как изменилось дыхание, чуть вздрогнули ресницы. Стараясь быть незаметной, девушка осторожно напрягла и расслабила мышцы, оценила, как она связана, и попробовала путы на прочность. Затем открыла глаза и осмотрела поляну. Стоило ей увидеть Эйдис, в глазах вспыхнула бешеная радость, коррдами рванулась… Но тут же убийцу мгновенно будто подменили на