пустую, выгоревшую изнутри куклу. Лицо нахмурилось и осунулось, пленница безвольно осела, повисла на верёвках, взгляд упёрся в снег.

– Вижу, ты всё поняла, – заговорил Ислуин. – Отсюда предисловий не будет, а сразу предложение. Твой наниматель нарушил Кодекс, не рассказав, насколько опасна охрана жертвы. Я предлагаю тебе разорвать контракт и заключить новый, уже со мной. Обеспечить договор я сумею. Гарантирую тебе жизнь и возможность выбора. Обещаю именем Красного стража.

Хадльберг на этих словах возмущённо посмотрел на магистра. Энгюс оказался быстрее. Резким движением он зажал полугному рот, не давая высказать претензии, и шикнул, чтобы не лез не в своё дело. Корддами, безразлично глядя на снег перед собой, произнесла:

– А если откажусь? Убьёшь?

Голос Ислуина в ответ бархатно завибрировал:

– Ты зря говоришь об этом так просто. Поверь, отойти навстречу новому рождению можно по-разному. Откажешься нам помогать – я всё равно узнаю, что мне нужно. К сожалению, в твоей головке слишком много всяких ментальных блоков. Нет, я помню, что вас учат останавливать сердце, и позабочусь, чтобы у тебя ничего не вышло.

Эйдис и Хадльберг непроизвольно вздрогнули и поёжились. Вроде бы прозвучали слова магистра мягко… В обертонах голоса прозвенело столько угрозы, что никто на поляне ни на миг не усомнился: так оно и будет. Тем временем Ислуин бросил небольшой разряд электричества. Никаких видимых со стороны эффектов, даже для пленницы – а руку корддами ни с того, ни с сего свело судорогой.

– Поняла? Я полностью властен над твоим телом. Так что ты ответишь на моё предложение?

Девушка на это рассмеялась сухим, каркающим смехом:

– Воин. Маг. Страж. Дурак. Ты так ничего и не понял. Я уже мертва. И у моих сестёр, и у остальных – контракт и привязка на крови. Когда мы встретим эту – либо убьём и получим свободу, не дожидаясь тридцати… Либо умрём, – корддами захлебнулась булькающим звуком.

Ислуин выругался. Так вот почему в гостинице все, кроме пары агентов, дрались как одержимые. Стоит им приблизиться к Эйдис, как запускается этот самый контракт на крови. Если жертва сбежит, то контракт убьёт всех, упустивших жертву. Подтверждая догадку, корддами захрипела, быстро задышала, губы посинели.

– Ну, уж нет!

Ислуин выхватил меч, в пару движений разрубил путы. Подхватил девушку, не дал ей упасть в снег. Осторожно положил на лапник, который выложили сидеть рядом с костром. И замер неподвижной статуей. Всё его внимание теперь было внутри тела корддами. Запустить сердце, отогнать чёрные точки смертного проклятья. Снять спазм сосудов, которые ведут к мозгу. Снять спазм в лёгких, провести принудительную гипервентиляцию. Заставить органы работать. Десять минут спустя Ислуин вышел из транса, вытер пот со лба.

– Без сознания, но пока жива.

– И стоит тратить силы на эту падаль? – презрительно бросил Хадльберг: – Прирезать, чтобы не мучилась.

– Враг моего врага мой союзник, особенно когда нет других, – голос Ислуина источал ледяной холод. – А эта корддами падишаху явно не друг. И ещё. Я не привык разбрасываться обещаниями, а ей я гарантировал жизнь и выбор судьбы словом Красного стража. Энгюс, мне понадобится ваша помощь, – инквизитор кивнул. – Помните нашу встречу в гостинице летом? Мне понадобятся ваши умения отыскивать скрытую истину. Там, на границе мира живых, у меня не будет времени добираться до её души через внешнюю шелуху. Вы сможете попросить Единого помочь отыскать её настоящий облик, чтобы я смог с девушкой поговорить? – Энгюс снова кивнул. – Хорошо. Сколько вам нужно времени?

– Несколько минут, вознести молитву.

– Тогда начинайте.

Энгюс встал над телом, скинул шапку, прижал ладони друг к другу возле сердца и поднял голову к небу, что-то беззвучно шепча. Затем резко развёл руки и громко произнёс:

– Да будет так!

Тело корддами на мгновение вспыхнуло медовым светом, и в тот же миг Ислуин шагнул в костёр.

Для спутников магистр превратился в пламя, неподвижно замершую фигуру, сотканную из огня. Для Ислуина мир переменился. Теперь он стоял на равнине. За спиной – сочная зелёная трава в цветах, голубое небо и яркий свет полудня. Вторая половина бесконечной плоскости, отделённая от мира живых узким красным ручейком – свинцового цвета пустыня, освещённая мертвенным светом серого неба. И на самом краю травяного покрывала стояла девушка-корддами.

Здесь она выглядела как девочка лет тринадцати, которой ещё только предстоит стать женщиной. Две небольшие пшеничного цвета косички, простой ситцевый сарафан. На шее – золотой ошейник, от которого на серую половину тянулась толстая чёрная цепь. Девочка отчаянно сопротивлялась, упиралась ногами, хваталась за цепь, но та хоть и медленно, всё равно подтаскивала её к границе с миром мёртвых.

В два шага Ислуин оказался рядом, ухватился за цепь и, не обращая внимания на обжёгший руки холод, рванул назад. Цепь ослабла, провисла. В тот же миг красный ручей поднялся огненной стеной, а траву прорезал каменный столб. Ислуин несколько раз обернул цепь вокруг столба. Девочка без сил упала рядом, судорожно заглатывая воздух.

– Смотрю, здесь ты не торопишься умирать, – улыбнулся магистр.

Девочка ничего не ответила, вместо этого заплакала.

– Не хочу. И возвращаться не хочу. Но у меня никогда не было выбора.

Магистр подождал, пока она выплачется и успокоится, затем сказал:

– Выбор есть всегда. Просто не всегда мы его видим – или не всегда хотим видеть. Так как? Пойдёшь со мной? Или всё же отправишься на ту сторону?

Девочка села, взгляд у неё стал совсем недетский.

– Вы знаете, кто такие корддами, и как нас учат? Это клеймо на всю жизнь.

– Я и не спорю. Но корддами больше нет, а есть только ты и шанс начать жизнь сначала. Но даром ничего не даётся.

– Будете требовать службы? И какой?

Ислуин на слова девочки улыбнулся, потом внезапно прижал её к себе и погладил по голове.

– Бедный ребёнок, которому не дали стать взрослым. Заплатить ты должна самой себе. Отказаться от своей прошлой судьбы – это значит отказаться от имени. А в твоём случае ещё и от всех изменений, которым вас подвергали в школе.

Девочка повернулась, вывернулась из объятий, но осталась лежать головой на коленях магистра, всматриваясь в идеально голубое небо.

– Немало… и не так уж и много. Хорошо. И что я должна сделать?

– Ничего. Ты уже сделала всё, что надо. Ты согласилась.

Магистр встал, помог девочке тоже подняться. Вдвоём они подошли