за один этот вечер собрано более 40 000 000 (или 4000 новых после реформенных) рублей.

Традиционными были встречи с молодёжью, где Владимир Владимирович выступал вместе с молодыми пролетарскими поэтами, при этом весь сбор направлялся в фонд помощи нуждающимся.

В предисловии к дебютному номеру журнала «Новый ЛЕФ» Маяковский признавался: «Рыночный спрос становится у многих мерилом ценности явлений культуры. При слабой способности покупать вещи культуры мерило спроса часто заставляет людей искусства заниматься вольно и невольно простым приспособленчеством к сквернейшим вкусам нэпа» (Маяковский В. В. Читателям. 1927. ПСС Т. 12. С. 128).

Нередко случались конфликты с организаторами выступлений — как правило в связи с тем, что некоторые революционные товарищи справедливо считали, что первый поэт советский должен выступать исключительно бесплатно: «… приходится ездить с чтениями на заработки. К сожалению, и это почти ничего не даёт. Например, в Севастополе не только отказались платить по договору (организаторы, утверждающие, что они мопровцы), а ещё и сорвали лекцию, отменили и крыли меня разными, по-моему, нехорошими словами. Пришлось целый день потратить на эту бузу, собирать заседание секретариата райкома, и секретарь райкома отчитывал в лоск зарвавшегося держиморду. Моральное удовлетворение полное, а карман пустой…» — пишет В Маяковский Лили Брик из Симферополя 8 июля 1926 года.

Иногда «авторские» приходилось «добывать с боем», так как бюрократия глумилась как могла. Тот же Анатолий Мариенгоф описывал эпизод, когда Маяковский в качестве протеста против задержки выплаты причитающихся ему гонораров станцевал в бухгалтерии издательства «сурово-трагическую» чечётку. По свидетельству немногих очевидцев, этот танец был талантливо исполнен на рабочем столе главного бухгалтера, после чего деньги в аккуратных пачках, перевязанных шпагатом, были немедленно вручены скандалисту.

В 1926 году ГИЗ предложил Михаилу Пришвину за роман «Кащеева цепь» по 60 рублей за авторский лист, за очерки и рассказы в газетах и журналах объёмом от одного до полутора авторских листов он получал от 80 до 100 рублей. [1.207] Примерно в это же время, то есть в 1929 году, В. Маяковский запрашивал за авторский лист гонорар в 200 рублей.

При этом обращаясь в литературно-художественный отдел ГИЗ с заявлением, Владимир Владимирович был больше обеспокоен сроками выхода своих книг и способами их распространения, чем собственными заработками, поэтому он периодически предлагал издательству «льготные» расценки по выплате ему авторского вознаграждения: «Прошу ускорить второе издание моей поэмы „Хорошо!“, принятой к печати согласно переговоров с тов. Бескиным, бывших в январе с. г. Поэма „Хорошо!“ разошлась, но вследствие дороговизны не могла попасть в рабочую и вузовскую читательскую массу.

Жалоба на цену неоднократно подымалась в письмах и печати.

Для полного удешевления книги я согласился на минимальный предложенный мне отделом гонорар в 20 к. строка.

Сумму, причитающуюся мне за поэму, прошу списать полностью с моего долга Гизу.

Вл. Маяковский.

14/11–28 г.»

И ещё одно обращение:

«Тов. Халатову. Государственное издательство.

Уважаемый товарищ!

Вынужден обратить Ваше внимание на бесконечную и недопустимую волокиту в деле издания моего собрания сочинений.

По договору за № 7582 (1925) мною было продано Гизу собрание сочинений в пяти томах (том VI приобретён дополнительным договором).

Срок издания РА года назад.

По просьбе Гиза мной было подписано „дополнительное соглашение к договору № 7582“.

Привожу два пункта договора:

§ 6. Госиздат обязуется издать V том и I полного собрания сочинений В. Маяковского не позднее 1-го марта 1927 года.

§ 7. В изменении § 9 договора между Госиздатом и В. Маяковским за № 7582 Госиздат обязуется полное собрание сочинений последнего сдать в производство не позднее 1-го января 1928 года.

Таким образом, срок § 6 истёк год тому назад, § 7 — три месяца назад, а договор Госиздатом вновь не выполнен.

Один разрозненный V том издан, очевидно, в насмешку, специально для срыва продажи книги, так как

„собрание сочинений“ при дорогой сравнительно цене покупают главным образом библиотека и подписчик, а разрозненные тома библиотеке ни к чему, да и подписку на них объявить нельзя. Конечно, бережётся покупать такие книги и индивидуальный покупатель.

Относя все эти, мягко выражаясь, „недоразумения“ к прошлому времени, делаю ещё одну попытку урегулировать наши взаимоотношения и прошу:

1. Срочно сдать в производство все тома моего полного собрания сочинений, фиксируя окончательный, твёрдый срок выпуска книг.

2. Объявить подписку на „собрание“, дав мне возможность агитировать за книгу и собирать подписчиков на своих многочисленных московских и провинциальных выступлениях.

Необходимо добавить, что оплата сочинений чрезвычайно низка. 1) 200 рублей, т. е. ниже цены листа прозы, за лист стихов, 2) полистное исчисление 750 строк на лист, тогда как обычный стихотворный лист оплачивается из расчёта 450 строк. Я сознательно шёл на эти условия, рассчитывая дешевле и скорее получить „Собрание сочинений“, необходимое и моему читателю, и мне для дальнейшей работы. При таком отношении к изданию моих книг мой расчёт теряет всякие основания».

Лев Кассиль воспоминал: «Он идёт, а за ним, подглядывая из-за угла, волочится сплетня, гогочет, вприпрыжку подскакивает анекдот:

— Маяковский… Сегодня в одной редакции ему денег не заплатили, так он три стола в щепки разбил, кассира на чердак загнал. А вчера, говорят, памятник Пушкину подпилить хотел!»

Существенно пополняла личный бюджет поэта работа по продвижению продукции государственных предприятий в условиях вернувшейся с НЭП конкуренции. Она началась ещё в 1922 году, формально со стихотворения «Нате! Басня о „Крокодиле“ и подписной плате». Наибольшее количество рекламных текстов было написано в 1923–1925 годах для листовок, газетных объявлений, плакатов, упаковок для печенья, конфетных обёрток и т. п. Его постоянными соавторами в этом деле являлись А. Родченко, В. Степанова, С. Левин. Сотрудничество с А. М. Родченко начинается с плаката общества «Добролёт»: «Тот не гражданин СССР, кто Добролёта не акционер».

«Работали с огромным подъёмом… Это был ажиотаж, и не из-за денег, а чтобы продвинуть новую рекламу всюду. Вся Москва украсилась нашей продукцией… Было сделано до пятидесяти плакатов, до сотни вывесок, упаковок, обёрток, световых реклам, рекламных столбов, иллюстраций в журналы и газеты», — вспоминал реклам-конструк-тор. Для реализации коммерческих проектов создана фирма «Реклам-конструкторы Маяковский — Родченко», которая просуществовала несколько лет.

Поэт походил к вопросу системно, для начала написал программную статью «Агитация и реклама», в которой говорил о рекламе как об оружии, которое не может быть отдано «нэпмачу»: «Реклама должна быть разнообразием, выдумкой», начинает работать над книгой «Записки об „Универсальной рекламе“», в которой должны быть собраны все его рекламные тексты, эскизы, реализованные проекты. Она должна была выйти в издательстве Московского треста полиграфической промышленности («Мосполиграф»).

Когда-то одно из своих ранних стихотворений Владимир Маяковский посвятил торговым вывескам:

Читайте железные книги!

Под флейту золоченой буквы

Полезут копчёные сиги

И золотокудрые брюквы.

А если весёлостью пёсьей