поля лежало нечто. Труп какой-то невиданной твари, похожей на драконов из сказок, но гораздо уродливее. Следы использования алхимии: расплавленная чем-то едким шея твари, разбитая колба. Сомневаться, чьих это рук дело не приходилось. Торн был на верном пути.

Судя по следам, битва окончилась часов шесть назад. Так… Здесь они помогали раненым, перегруппировались и поехали… этот путь идет в сторону Паталы. Странно. Нет, стоп. Они разделились: обоз отправился в эту сторону, а два человека, понятно — алхимик и графиня, пошли сюда. Кровь застучала в висках. Он близок, теперь цели не уйти.

Наступила ночь, в темноте видеть следы тяжело. Впрочем, наверняка, алхимик с девчонкой встанут на ночлег. Торн ловко, в четыре приема, взобрался на старую пушистую сосну, уместился между веток, закрыл глаза и почти сразу заснул. Азы обучения сумеречных — выживание в диких условиях. Важная способность — быстро засыпать крепким сном в любых условиях и так же быстро пробуждаться. За три-четыре часа такого сна, сумеречный мог восстановить значительную часть сил. Но навык требовал значительного хладнокровия и собранности, а Торн был возбужден близким успехом, скорыми переменами в его жизни. Поэтому сон был некрепкий. Между сном и явью возникали образы из детства: жизнь в уличных трущобах, смерть младшего брата под колесами кареты, смерть старшего от передозировки, грязь, издевательства, детская проституция, наркотики. Чтобы выжить, надо драться, надо быть сильным и жестоким.

Беспокойный сон не принес расслабления, но не беда — сил еще достаточно, да и охота скоро закончится.

Через час, Торн вышел к месту ночевки беглецов. Еще через некоторое время, юноша наткнулся на место привала, видимо здесь парочка обедала. Близко. Нужно быть осторожным. Долгое время никаких следов, Торн забеспокоился. Но подойдя к краю небольшой рощи, застыл: вот они!

Алхимик и девушка беспечно шагали по проселочной дороге. Минут через десять они будут проходить вдоль той кромки леса. Отличный шанс.

Торн обогнул рощу, бесшумно пробежал по пути следования путников. Лагол выбрал место, поросшее густыми карликовыми соснами, достал из-за пазухи небольшую деревянную трубку, погрузил в нее стрелку, прицелился. Метров тридцать. Далековато. Но, что хуже — алхимик неудачная цель, шея и голова прикрыты рукоятью меча, остальные части тела — одеждой, рискованно. Ладно, тогда девушка. Алхимика можно застать врасплох, когда он отвлечется на нее. Вдох, затаить дыхание, сконцентрироваться, выдох. Есть! Не так удачно, как могло бы быть: ни вену, ни артерию не задел. Но ничего, просто придется подождать.

Яд подействовал. Лагол напряг каждую мышцу, каждую клеточку. Метров пятьдесят, шесть-семь секунд. И все кончено. Юноша готов был сорваться, как выпущенная стрела, но…

Сумеречные не зря придумали себе такое прозвище. Их принцип — действовать между тенью и светом, запутать противника, не исчезнуть, но стать единым с окружением. Их время — сумерки, еще не ночь с ее монохромностью, уже не день с его контрастной определенностью. Время теней. Сумеречный должен стать союзником, частью игры тени и света. Это важный урок. Но еще важнее — научиться самому видеть малейшие изменения в окружении, любое движение, даже самое незначительное.

Что-то не так. Торн увидел это на краю зрения, почувствовал почти интуитивно. Тень от ветки двинулась не по ветру, чуть качнулись листья. Лагол делает рывок в последний момент. Еле заметный свист и глухой удар. Если бы Торн прыгнул, как намеревался вначале, в сторону жертвы, его бы достали. Хотели остановить — не убить. Неужели? Ментор. Времени думать нет, бежать. Еще свист, что-то вцепилось в одежду. Дротик. Юноша стиснул зубы, он подпустил противника слишком близко. Сам стал жертвой.

Погоня длилась почти час. Не оторваться. А силы почти на исходе. За все это время Лагол так и не увидел ментора. Но чувствовал, а иногда, даже слышал, он был близко. Когда Торн понял, что ему не уйти, на небе оглушительно громыхнуло и сразу без всякой подготовки, стеной хлынул ливень.

Смеркалось. Хотя определить время суток было сложно. Тяжелые свинцовые тучи давно погрузили мир вокруг Торна во мрак. Юноша уже не мог понять, куда бежит, усталость валила с ног, на глазах пелена. Юноша упал в реку, позволил течению пронести себя полкилометра. Торн вышел к лощине, заканчивающейся оврагом. Нашел неглубокую пещерку в размытом водой песчанике и забился в самый дальний угол. Кажется, Торну удалось уйти. Или нет… Но ему уже было все равно…

На этот раз сон был крепким, без сновидений.

***

До Баруды добрались без приключений и даже раньше, чем рассчитывал Лекс. Солнце только коснулось горизонта, а путники были уже у южных ворот города.

Баруда умела вызвать впечатление, особенно у тех, кто попал сюда впервые. Город имел форму ромба и был обнесен десятиметровой каменной стеной. Внутри он был разделен на четыре сектора. Когда-то, в бытность Баруды столицей Верисии, эти сектора обозначали уровень привилегированности и функциональной значимости (торговые, развлекательные, деловые зоны и т. д.). За много лет все перемешалось, и зональность имела лишь эстетическую значимость. Кварталы были разделены той же стеной, что окружала город.

Но главная достопримечательность Баруды — Дворец Поколений, который был виден с любой точки города. Построен он был, как бы, на втором ярусе города. Внутренние стены в месте пересечения образовывали площадку диаметром триста метров. На этой платформе помещался Дворец и главный храм Юнии. Во времена абсолютной монархии, когда Баруда являлась столицей королевства, Дворец Поколений, построенный, кстати говоря, аж четыреста лет назад, был главной резиденцией короля. Семь башен разных размеров, символизирующие семь добродетелей, издалека казались хрустальными. Центральная ротонда, многочисленные, разноуровневые переходы, фантазийный декор — все как будто сошло с детских книжек. Воздушный белоснежный храм Юнии, усеянный многочисленными пинаклями, лишь подчеркивал красоту этого места.

Постепенно в королевстве сменилась форма правления. Она стала походить на дуалистическую монархию, правда, без министерств и парламента, роль которого приблизительно выполняли графы и герцоги — руководители регионов королевства. Баруда потеряла титул столицы, но не отдала его другому городу, хотя претендентов было много. Дело в том, что по решению короля Амодея IV, правившего полтора столетия назад, столицей или, вернее сказать, центром государства стали считать Дворец Пяти Начал, названный так в честь стихий: огня, воды, земли, воздуха и молнии. Грандиозное и нелепое сооружение — дворец-город, как его многие называли, находился, буквально, в центре страны и по праву