– А как по мне, так это все от скуки и безделья, – безапелляционный вердикт Коломойского поднял во мне такую волну возмущения, что я едва им не захлебнулась.

– Это мне-то нечем заняться?

– Тебе-тебе, – передразнил Макс, и не подумав смутиться. – Тебе опять скучно, да? Признайся.

– Еще салата? – вложив в голос всю любезность, которую смогла наскрести, предложила я, уходя в роль английской королевы. Слова Коломойского еще и потому задели меня за живое, что были не лишены смысла. А кому ж понравится, когда его, как котенка в лужу, макают в реальность? Думать о мотивах, побуждающих меня тратить время на всю эту возню, решительно не хотелось. Во всяком случае, не сейчас. Совершенно точно не сегодня.

* * *

– Привет. – Ганин распахнул дверь автомобиля.

Я скользнула в салон, машинально щелкнула ремнем безопасности – автоматическая привычка, рожденная не уважением к закону, а соображениями здравого смысла.

Помощник хлопнул дверцей, быстро обежал машину и занял свое место. Вернее, не совсем свое – только сейчас я наконец заметила отсутствие водителя.

– Где Павел? – недовольно нахмурила брови.

– Я его отпустил.

– Как отпустил?

– Мне показалось, нам есть что обсудить, а посторонние уши… Прости, если проявил неуместную инициативу.

Я ответила не сразу – сначала прислушалась. Во мне боролись противоречивые чувства. С одной стороны, страх утратить контроль, с другой – желание переложить на кого-то хотя бы часть своей ответственности. Страх победил:

– На первый раз прощаю, но больше так не делай. Я сама буду решать, когда, что и с кем обсуждать. Договорились?

– Договорились. – Ганин и не подумал смутиться. Поймав в зеркале заднего вида его взгляд, я заметила, что в его глазах пляшут чертенята. Кажется, утрачиваю хватку. Или соперник мне попался достойный? Я поймала эту мысль за хвост, аккуратно сложила ее, разгладила складочки и отправила в шкатулку с надписью «обдумать позднее» – туда, где уже томились, ожидая своего часа, добрая сотня ее не менее важных подруг. Когда-нибудь замочек не выдержит, «коробочку» прорвет и мало не покажется, но об этом я тоже подумаю завтра…

Шурша шинами по гравию, автомобиль, управляемый умелой рукой, направился к воротам. Щелкнула кнопка на брелоке дистанционного управления, металлические створки бесшумно разъехались в стороны. Блестя черными боками, машина покинула участок, оставив позади шикарный особняк со спящими обитателями и унося меня навстречу новому, насыщенному встречами дню. Дню, которому, как оказалось, суждено было стать судьбоносным.

Наш коттеджный поселок «для избранных» не то чтобы очень большой, поэтому покинули мы его быстро – вышколенная охрана подняла шлагбаум сразу, как только заметила приближавшееся к КПП транспортное средство. До города ехать примерно полчаса, и это время в моем графике традиционно посвящено утреннему дневнику – практике, которая вот уже многие годы помогает мне не утонуть в потоке идей.

Погрузившись в записи, я не сразу заметила, что мы выехали на трассу, и только внезапно появившийся «узелок» в животе заставил меня оторваться от блокнота и посмотреть сначала в окно, затем на спидометр.

– Сбрось скорость, – приказала я Ганину, в которого вселился то ли Шумахер, то ли Сенна. Тот кивнул, но приказание не выполнил – огромные сосны за окном по-прежнему мелькали слишком быстро.

– Ты меня слышал?! – Сталь в голосе должна была скрыть уже поселившийся во мне страх. Происходящее запустило цепочку не самых приятных воспоминаний, которые в финале, я знала это по опыту, легко могли обернуться панической атакой.

– Останови машину, – закричала я, срывая голос.

– Да не могу я! – проорал Ганин в ответ. – Тормоза отказали!

Мне сделалось по-настоящему страшно. Сердце бешено колотилось где-то в районе горла, перекрывая доступ кислорода. Лишенный питания мозг включил режим «паники», хаотично запуская то одни процессы в организме, то другие. Без всякой системы – так потерявший управление капитан космического корабля в фантастических фильмах щелкает одним тумблером за другим в надежде найти спасительную кнопку. Меня бросало то в жар, то в холод, резкие приступы страха на секунду сменялись ледяным спокойствием с пониманием неизбежности финала, но инстинкт самосохранения брал верх, и мозг отчаянно пытался выдать возможные варианты спасения. Выпрыгнуть на ходу? Ну я же не акробат – расшибусь. Да и сзади слишком много машин – угожу прямиком под колеса. Приказать Ганину дернуть ручник? На такой скорости это не поможет, зато велик риск того, что машина пойдет юзом, и тогда… Плотный утренний трафик лишал нас возможностей для маневра – любой из них обернется страшной аварией с практически неизбежным летальным исходом. Но что делать? Может, позвонить? Но кому? Куда? МЧС, ГИБДД, врачам или пожарным? И что это даст? Вряд ли у них есть готовый план действия в таких ситуациях, а и был бы, все равно не успеть.

Ужас тугой удавкой стянул горло и лишил возможности даже кричать. Не то чтобы мой крик помог бы делу, но, по крайней мере, я бы частично сняла напряжение. Теперь же запертые в границах сознания страхи множились и ширились, рискуя окончательно свести меня с ума. Выброшенной на берег рыбой хватала я ртом воздухом, глядя расширенными глазами то на дорогу, то на застывшую на опасной отметке стрелку спидометра, то на водителя, которому, нужно отметить, каким-то чудом удавалось сохранить самообладание. И только побелевшие костяшки вцепившихся в руль пальцев выдавали его напряжение.

Говорят, в минуту смертельной опасности мозг «собирается» и выдает нестандартное, но правильное решение. Ну не зря же человек прошел миллионы лет эволюции, пережив мамонтов, саблезубых тигров, костры инквизиции и опричнину. По идее до нынешнего дня добрались лучшие из лучших – те, в чьих жилах течет кровь самых умных, хитрых, изворотливых и удачливых. Таким только взглянуть в лицо опасности, и память предков подскажет правильное решение.

Может, оно и так, но то ли мои предки все угрозы пересидели в землянках, не высовывая носа, то ли им не приходилось нестись по трассе с бешеной скоростью в машине, у которой отказали тормоза, потому что они подсказали единственное универсальное решение на все случаи – молиться.

О Боге я вспоминаю нечасто. Да что там – никогда. Но вероятность скорого с ним свидания – это вам не воскресный колокольный звон, такое мимо ушей не пропустишь.

– Господи, я не готова, – прошептала я, сжав до боли кулаки. – Я столького не успела, так много еще могу. Пожалуйста… Пожалуйста… Пожалуйста…

Когда-то очень-очень давно меня преследовала аэрофобия. Всякий раз, стоило самолету оторваться от земли, я истово вслушивалась в шум двигателей, будто могла отличить «правильный» от «неправильного», словно моя внимательность способна была предотвратить катастрофу, будто узнай я о ее приближении раньше остальных пассажиров, это что-то изменило бы. Много раз представляла я себе момент падения, снова и снова переживая перехватывающий дыхание ужас. И вот теперь, лицом к лицу столкнувшись с настоящей опасностью, не в фантазиях, а наяву глядя в лицо смерти, я обнаружила, что все не так страшно. Это в воображении ты точно знаешь, что умрешь, в жизни – в это невозможно поверить. Осознавая, что управляемый, но не контролируемый автомобиль с крейсерской скоростью движется к гибели, я все равно продолжала верить в чудо. Ну не может же все вот так глупо, нелепо, неожиданно и случайно закончиться. Да, подобное случалось с миллионами людей до меня и случится, я уверена, после. И все же… Невозможно было поверить в то, что ты не в числе избранных «бессмертных» счастливцев, что глупый сбой в механизме или ошибка мастера (автомобиль ведь недавно проходил ТО) оборвет мою молодую и, в сущности, прекрасную жизнь.