– Название мне нравится. – Ганин отложил в сторону ноутбук и, повернув ко мне голову, нежно прикоснулся своими губами к моим. Прокатившаяся по телу истома собралась в клубок внизу живота, вызвав желание. Где-то на краю сознания, недовольно поджав губы, совесть пробормотала что-то про трудовые обязанности, плотный график, необходимость работать и, кажется, еще что-то, но я ее уже не слушала, целиком и полностью отдавшись чувствам.

* * *

– Я не совсем понимаю, как ты это делаешь, Арина, объясни? – Андрей произнес свои слова так искренне, что даже я на минуту поверила в его заинтересованность, но, напомнив себе, что мальчишка ни разу не проявил интереса к готовке при выключенной камере, лишний раз восхитилась его актерскими способностями.

– Вот смотри. – Мои губы растянулись в широкую улыбку. – Берем колобок, раскатываем его скалкой в лепешку и в центр кладем чайную ложку белков с сахаром. Теперь нужно очень аккуратно слепить края. Вот так.

– Ой, как у вареников!

– Да-да-да! Ты совершенно прав. Мы делаем маленькие вареники. Только на этом не остановимся. И точно так же свернем края теперь уже поперек. Так, чтобы у нас получилась как бы половина вареника. Видишь?

– Ага, – мальчик кивнул. – Можно, я попробую?

– Нужно. – Я отошла в сторону, доверив лепку Андрею. Наблюдая за тем, как он неумелыми пальцами пытается слепить «Поцелуйчик», борясь с норовящим вытечь безе, я вдруг усомнилась в правильности принятого нами решения. Возможно, Илья прав – не самый удачный для детей рецепт. Но пускать его на взрослый канал не хотелось – мы сменили его целевую аудиторию на профессиональную, и теперь туда допускались лишь очень сложные рецепты, способные заинтересовать (об «удивить» мечтать пока не приходится) опытных кондитеров. Вот и приходится вбрасывать удачные рецепты через детей.

– Ну как? – решив, что пора прийти на помощь, поинтересовалась я.

– Вытекает, – Андрей показал на смешные лепешки, обрамленные по краям белковой «юбочкой».

– Ничего страшного, – подбодрила я помощника. – Все не вытечет.

На самом деле, конечно, вытекающее из «Поцелуйчиков» безе – это проблема. Во время выпечки оно быстро сгорит, что несколько подпортит внешний вид печенья. В идеале белок должен оставаться внутри, чтобы под действием температуры поднять тесто и превратить «конвертики» в аккуратные слоеные, полые изнутри ракушки. Но даже у взрослых это не всегда получается с первого раза, что уж говорить о детях.

– Ничего – обломаем края, присыплем сверху сахарной пудрой, никто и не заметит, – утешила я не слишком-то и расстроенного Андрея, отлично зная, что прекрасные, идеально ровные, аппетитные «Поцелуйчики» уже сняты под правильным ракурсом и даже съедены. А слепленные маленькими детскими ручками лепешки даже до духовки не дойдут – сразу отправятся в ведро.

– Арина, смотри! – Отвлекшись на свои мысли, я не сразу поняла, что собирается сделать соведущий, а поняв, рассмеялась. Надев на голову чашу миксера, мальчишка, словно факел, поднял вверх венчик миксера. – Похож я на рыцаря? – откуда-то изнутри раздался глухой голос мальчика.

– Нет, ты больше похож на Эмиля.

– На Эмиля? – «вынырнул» из посуды Андрей. В его глазах плескалось любопытство.

– Эмиль из Ленниберге… Герой знаменитой книги Астрид Линдгрен. Неужто не знаешь?

– Не-е-е-т, – протянул мальчик.

Мои брови поднялись вверх.

– Ребята, и вы не знаете? – уставилась я в камеру.

– Стоп, – голос Стаса огласил студию. – Арин, я не против импровизации, ты же знаешь, но надо помнить про хронометраж. Литературный ликбез у нас просто не влезет уже.

– Влезет, – усмехнулась я, – если мы закроем им рекламный блок. Илья, – позвала я помощника.

– М-м-м, – возник он практически мгновенно.

– Свяжись с сервисами электронных книг. Какие у нас там есть? «Литрес»? Что еще?

– Других не знаю, но могу уточнить.

– Узнай, свяжись и предложи рекламу. Мне кажется, она сюда идеально ляжет.

– Уверен! Но что делать с сегодняшней рекламой?

– Не тупи, пожалуйста. Ничего не делать. Мы эти кадры вставим потом в любой рецепт. На худой конец повторим под камеру. Сможешь же, Андрей?

Мальчишка кивнул.

– Ну, вот. Главное… – Я осеклась, увидев перекошенное гневом лицо Ганина. С тех пор как мы вместе, он весьма болезненно реагирует на мой начальственный тон, а я никак не могу перестроиться. По крайней мере, на работе.

– Прости, – пробормотала я тихо, потом быстро развернулась к Андрею и делано-беззаботно поинтересовалась о состоянии его дел.

* * *

Работа и довольно бурная личная жизнь несколько притушили мой расследовательский пыл, но не погасили его вовсе. Пока эксперты Коломойского проводили генетический анализ, независимые механики выполнили автотехнические исследования, результаты которых разочаровали своей неопределенностью. Неисправность тормозов можно было объяснить как естественным износом механизмов или заводским браком, так и действиями третьих лиц. Одним словом, однозначных выводов о покушении не сделать. Впрочем, как и о том, что его не было. Дело ясное, что дело темное. Котов молчал. Я ежедневно проверяла телефон в надежде получить от него хоть какую-то весточку, но, кажется, депутат не блефовал и его действительно не сильно интересовал имеющийся у меня компромат. По крайней мере, не настолько сильно, чтобы гнать коней во весь опор. Не успев начаться, расследование зашло в тупик, выход из которого я видела только в результатах экспертизы ДНК. Но, сколько ни спрашивала я о них Коломойского, неизменно получала один и тот же ответ: делают, жди.

Я и ждала, скрашивая будни съемками, встречами с Ильей и редкими, но ценными минутами общения с Андреем.

– Ты уверена, что хочешь этого? – поинтересовался Ганин, когда я попросила его собрать информацию о правилах усыновления.

– На сто процентов. Знаешь, мне кажется, я решила это еще тогда, в квартире, когда мы ждали полицию. Просто не сразу себе в этом призналась. Сейчас же это и вовсе кажется простым, естественным и единственно возможным выходом. Ну не в детский же дом его отправлять, правда?

– Не знаю. – Илья задумчиво покачал головой, не отвлекаясь от дороги. После того случая, не желая подвергать опасности Пашку, я под благовидным предлогом отправила его в оплачиваемый отпуск до выяснения всех обстоятельств, чему мой водитель только обрадовался.

– Ты пойми, – Ганин замолчал, подбирая слова, – это ведь не собаку завести.

– Серьезно? Что ж ты раньше-то молчал?

– Ты опять? – Илья укоризненно покачал головой.

– Извини. – Я смутилась. – Привычка – вторая натура.

В глубине души мне льстило стремление Ильи отстоять лидерство в отношениях, но было крайне трудно «отключать» начальницу.