— Он не будет ясным, когда мы доберемся добухты, — пояснила она. — Я хочу быть уверена, что вы не сумеете вподробностях рассмотреть корабль. Я и так нарушила кое-какие правила, так чтоне подведите меня. — Она сурово поглядела на Халэда. — Тебя этоособенно касается — попридержи свое любопытство, понял?

— Я?

— Вот именно, ты. Слишком ты практичный исообразительный, чтобы я могла чувствовать себя спокойно. У твоих высокородныхдрузей недостанет воображения, чтобы правильно разобраться в устройстве этогокорабля. Ты — другое дело. Не смей тыкать в палубы ножом и не пытайсяускользнуть, чтобы в одиночку поразведать что к чему. Я вовсе не хочукак-нибудь заглянуть в Симмур и обнаружить, что на реке стоит на якоре точнотакой же корабль. Мы поедем в бухту, поднимемся на борт корабля и сразу жеспустимся в каюты. Ни один из вас не поднимется на палубу до самого концаплавания. Для нас выделят часть корабля, и мы не выйдем за ее пределы за всевремя путешествия. Я хочу, чтобы вы поклялись мне в этом, господа.

Спархок уже приметил некоторые различия между Флейтой иДанаей. Флейта была более властной и явно лишена того лукавого чувства юмора,которым отличалась Даная. Хотя Богиня-Дитя несомненно обладала личностью, уразных ее воплощений явно были свои склонности и свойства.

Флейта подняла взгляд на темнеющее небо.

— Подождем еще часок, — решила она. — Экипажукорабля приказано не попадаться нам на глаза. Еду нам будут ставить за дверью,и мы не увидим, кто ее приносит. И даже не пытайтесь застичь ее врасплох — этовас до добра не доведет.

— Ее? — воскликнул Улаф. — Ты хочешь сказать,что в команде есть женщины?

— Только женщины, Улаф. Там, откуда они родом, оченьмало мужчин.

— Но у женщин не хватит сил поднимать и спускатьпаруса, — возразил он.

— Эти женщины вдесятеро сильнее тебя, Улаф, да и всеравно это неважно, потому что на этом корабле нет парусов. Прекратите своирасспросы, господа. Да, вот еще что. Когда корабль тронется с места, выуслышите гул. Не тревожьтесь, так и должно быть.

— Но как… — начал Улаф. Флейта подняла руку.

— Довольно вопросов, Улаф, — твердо сказалаона. — Тебе вовсе незачем знать на них ответы. Этот корабль здесь затем,чтобы доставить нас из одного места в другое. Это все, что вам нужно знать.

— Кстати, о том, что нам действительно нужнознать, — вставил Спархок. — Куда мы поплывем?

— В город Джорсан на западном побережье Эдома, —ответила Флейта. — В общем, почти в Джорсан. От моря к Джорсану ведетвглубь суши длинный узкий залив. Мы высадимся в устье залива и дальше поедемверхом. А теперь, может быть, поговорим о чем-нибудь другом?

Туман был такой густой, что его можно было резать ножом, ирыцарям пришлось почти вслепую двигаться за размытым светом факела, которыйвысоко держала в руке Сефрения, когда они ехали вниз по крутому берегунавстречу шуму невидимого прибоя.

Они добрались до песчаного пляжа и ощупью двинулись к воде.А затем в тумане вспыхнули другие огни — призрачные, рассеянные туманом огни,тянущиеся немыслимо длинной цепочкой. Они не мерцали и цветом совершенно непоходили на пламя факелов.

— Боже милосердный! — шепотом ахнул Улаф. —Неужели бывают такие громадные корабли?

— Улаф! — донесся из тумана впереди резкий окрикФлейты.

— Извини, — пробормотал он.

Оказавшись у края воды, они сумели различить в несколькихярдах впереди лишь смутный темный силуэт, низко сидящий в воде, — силуэт,очерченный теми самыми немигающими белыми огнями. С борта корабля на песокпротянулся пандус, и Чэль, белая кобылка Сефрении, уверенно ступила на трап и,цокая копытами, направилась на корабль.

На палубе можно было различить смутные тени в плащах скапюшонами, ростом едва ли по плечо рыцарям, но странно приземистые и широкие.

— Что нам делать с лошадьми? — спросил Вэнион,когда все спешились.

— Просто оставьте их здесь, — ответилаФлейта. — О них позаботятся. Пойдемте вниз. Корабль не сдвинется с места,пока хоть кто-то будет наверху.

— Но ведь команда останется на палубе? — спросилУлаф.

— Нет. Это слишком опасно.

Они подошли к прямоугольному люку в палубе и по наклонномупандусу начали спускаться вниз.

— Лестница занимает меньше места, — критическизаметил Халэд.

— Экипажу лестница ни к чему, Халэд, — ответилаФлейта. — У них нет ног.

Халэд с ужасом воззрился на нее.

— Я же сказала, что они не люди, — пожала онаплечами.

Коридор, в который вел пандус, оказался таким низким, чторыцарям, следовавшим за Флейтой к корме корабля, пришлось согнуться чуть ли невдвое. Его освещало бледное сияние странных округлых ламп, вделанных в потолоки покрытых стеклом. Свет был ровный, немигающий, и его источником определенноне мог быть огонь.

Каюты, куда привела их маленькая провожатая, освещалисьпривычнее — свечами, да и потолок здесь был повыше, так что рыцари смоглинаконец распрямиться. Едва Улаф закрыл за ними массивную дверь помещения, вкотором им, как в тюрьме, предстояло просидеть безвылазно пять дней, как палубапод их ногами задрожала от низкого гула, и они ощутили, как диковинный корабльразворачивается носом в открытое море. Затем корабль рванулся вперед.

— Что же все-таки его движет? — спросилКелтэн. — Ветра-то нет.

— Келтэн! — резко прикрикнула Афраэль.

— Извини, — пробормотал он.

— Здесь четыре каюты, — сказалаБогиня-Дитя. — В одной мы будем есть, в остальных трех — спать.Располагайтесь, господа. Можете сразу отправляться в постель. В следующие пятьдней не случится ничего примечательного.

Спархок и Келтэн вошли в одну из кают, взяв с собой Телэна.Телэн нес две седельные сумки — свою и Халэда.

— Куда подевался твой брат? — с подозрениемспросил у мальчика Спархок.

— Он решил немного осмотреться, — ответил Телэн.

— Афраэль запретила ему делать это.

— Правда?

Их немного качнуло, когда корабль совершил новый рывок. Гулперешел в пронзительное завывание, и корабль, казалось, приподнялся в воде,точно сидящий человек встал на ноги.

Келтэн бросил седельные сумки на койку и сел рядом.