твой проект возьмет другой логгер. Потому что я, выходит… Как это по-вашему?.. Преступник?

Не знаю, почему, но по моим щекам текут слезы. Странно, ведь я абсолютно спокойна. Моя психика истощена, терзается в агонии, я ощущаю это почти физически.

Лиамедец хмурится. Ему не нравится то, что он видит. Он без сопротивления берет мою руку и наклеивает на запястье нечто похожее на тонкий пластырь, который быстро растворяется на коже. Мне становится спокойнее. Теперь по-настоящему. Но перспектива быть все время в измененном состоянии сознания меня не радует.

— Я предлагаю тебе вернуться в каюту и все же съесть пищу, предложенную Илмой. Она же будет твоим проводником по инфобазе — там ты сможешь найти много занятной и полезной информации. Нам предстоит долгий путь.

Он встает из кресла, и я послушно поднимаюсь вместе с ним, следуя к платформе.

— Мы летим на Сатурн?

— Есть только одно место во Вселенной, где я могу найти ответы на свои вопросы, — говорит Ведо, — И это точно не Сатурн.

Капитан корабля оказался прав. Не знаю, чем он напичкал меня, но мои мысли потекли в более рациональном русле.

То, что занимает мой разум теперь — не мое незавидное положение и даже не перспектива быть ликвидированной неведомыми «архитекторами». Это — возможность межзвездных перелетов. Вот что действительно важно. Вот что поражает воображение. То, что межзвездные корабли могут существовать, как и говорил безумный Домич.

Если я хочу вернуться домой, я должна понять, как управлять таким кораблем, понять принципы работы.

А если мне удастся вернуться и передать эту технологию Союзу Рут… Я прихожу в радостное возбуждение, когда думаю об этом.

Меня наверняка реабилитируют. Перестанут считать предателем. А возможно даже сразу дадут гражданство!

Нет, я не рассчитывала, что будет легко. Но если у нас уйма времени, почему бы не попытаться. Снова вспоминаются принципы Коппеля. Успокоиться и запоминать.

Первым делом я, конечно же, обращаюсь к инфобазе. К моему удивлению, большая часть информации про устройство межзвездных кораблей и принципы управления ими для меня открыты, но я практически ничего не понимаю. Все данные, в сущности, содержат изображения с незнакомыми мне символами и, возможно, формулы. Когда я пытаюсь поглотить эту информацию, в голове остается только несвязанная мешанина.

При попытке найти информацию по формульной символике я понимаю, что она сильно завязана на язык самих жителей системы Лиамеда. Поэтому, когда Ведо Исир приходит к выводу, что мне полезно было бы выучить их язык, я охотно соглашаюсь, хотя и не верю, что это возможно сделать быстро. Мы летим где-то третьи сутки, и, по словам Ведо, уже проделали треть пути.

— И я смогу выучить язык за столь короткий срок? — даже с прогрессивной технологией обучающей инфобазы это вызывает у меня сомнения.

Мы сидим в древесном холле. Ведо подносит к губам металлическую полусферу и отпивает глоток напитка, имитирующий картофельную воду с Сатурна. Я попросила Илму синтезировать его. Она вообще хорошая программа.

— Да, если я дам тебе нейростимуляторы, — Ведо слегка морщится при этих словах. Сначала я думаю, что ему не нравится напиток, и этот факт почему-то меня задевает. Потом я понимаю, что он с трудом находит аналоги некоторых лиамеданских слов, и это его коробит. Видимо, наш капитан корабля — идеалист. Да еще и самонадеянный идеалист, если совершил преступление против нации, только потому что логика правящей системы показалась ему не совсем логичной. Я, будучи кандидатом на гражданство Союза Рут, даже представить себе подобного не могу.

— Ваш технологический прогресс — результат применения всех этих веществ?

— Нет, — отвечает Ведо, отставляя полусферу, — их применение ведет к накоплению негативных побочных эффектов. Итоговый результат при этом скорее удручающий, чем вдохновляющий на новые открытия. Нам помогло иное.

— Что?

Но Ведо не ловится в мой капкан любопытства. Он просто не отвечает, словно я не задавала никакого вопроса. Так же он поступил, когда я попыталась осторожно расспросить про технологии межзвездных перелетов. И про то, куда мы летим.

Повисает молчание.

Я чувствую себя словно на приеме у чопорного министра и при том только что сморозила страшную глупость. Мой напиток давно выпит, мне бы очень хотелось попросить добавки, но я не смею. Вместо этого рассматриваю панораму верхнего купола.

Капитан корабля не солгал, когда говорил, что я могу свободно передвигаться практически по всем помещениям. Их было не так много: помимо технического отсека с, вероятно, двигателем, куда мне доступ был закрыт, корабль вмещал три каюты, то, что можно назвать санузлом, центральный холл с просторным залом и подобие капитанской рубки под верхним куполом. Мне даже позволялось наблюдать за тем, как Ведо управляет кораблем во время «цит-масс переходах» (так он выразился и при этом тоже морщился). Я надеялась, что это мне поможет выучить принципы управления кораблем, но, увы. Большую часть времени Ведо смотрит стеклянными глазами на панель, испещренную ничего не значащими для меня символами. Только звезды за куполом растекаются кляксами, а затем картинка их россыпи полностью меняется, словно кто-то перещелкнул слайд.

Молча допив напиток, Ведо вклеивает мне в руку еще одну магическую полоску, и я удаляюсь к себе воплощать в жизнь задуманное. От того, что моя камера теперь называлась каютой, она не становится уютнее. Все те же голые стены, гладкая полусфера на полу и россыпь звезд в окне. С помощью Илмы можно менять освещение и прозрачность стекла. Но дисплеями помещение не оборудовано, единственный дисплей находился у меня в голове, стоит мне закрыть глаза и подключиться к инфобазе.

На корабле, как в городах и на базах Сатурна, различалось дневное и ночное время. На время последнего Ведо, как я заметила, тоже уходит отдыхать в свою каюту, которая находится в дальнем конце холла. Готова поклясться, что она под стать остальному аскетичному убранству корабля.

Сатурнианцы, много времени проводившие в безликих общественных пространствах планетных станций, наоборот, любили ярко украшать личные помещения: стены броско расписывались, а в интерьере присутствовало множество необычных рукотворных артефактов. И, конечно же, дисплеи трансляторов.

Я любила оставлять транслятор работающим на ночь и засыпать под звуки ночных передач. Так меньше ощущался страх перед пустотой и одиночеством ночной тишины. Перед кошмарами, которые она в себе таила.

Я снова в незнакомом корабле. Плотно встегнута в кресло в крошечной кабине. Окружающее меня оборудование выглядит довольно примитивно, словно я катаюсь на историческом аттракционе. Это необычный корабль, он движется по поверхности планеты с собственной атмосферой и восхитительными рассветами. Планеты прекрасной, но жестокой. Простенький транслятор выдает мне хрипящий звуковой сигнал:

— Сержант