обучил меня лиамедскому языку, лишь для того, чтобы я доступнее разъясняла посетителям зоопарка информацию о себе.

Невеселые мысли прерываются еще менее веселыми, когда голем проводит меня в следующий зал. Картина, увиденная там, заставляет меня отшатнуться, наткнуться на закрытую дверь и замереть.

В трех метрах лежит зверь. Хищник — его длинные клыки, выступающие за пределы морды и сильное гибкое тело не оставляют в этом никаких сомнений. Животное принюхивается к воздуху, поводя мордой в мою сторону, молниеносно поднимается и, изящно потянувшись, трусит ко мне. Голем неподвижно стоит в стороне, не предпринимая никаких действий, и единственная мысль, которая приходит мне в голову это “бежать!”. Но не успеваю я сделать и пары шагов, как зверь нагоняет меня и, едва коснувшись, рассеивается мириадами искр, чтобы затем снова собраться в реалистичную картинку за моей спиной.

Голограмма!

Я оборачиваюсь ей вслед. Животное целеустремленно движется вдаль, навстречу вырисовывающемуся пейзажу предрассветной долины с высокими травами и редкими деревьями, увенчанными широкими кронами. На его горизонте огромные стада гигантских существ медленно плывут к низине, вздымая в воздух облака пыли.

Реалистичность симуляции поражает. Под ногами я чувствую неровную поверхность грунта, лучи красной звезды согревают, а кожу ласкает теплый ветер.

Я оглядываюсь и вижу, что провожающий меня голем замер невдалеке под раскидистым деревом.

“Илма,” — пытаюсь достучаться до программы, — “Ты здесь?”.

На мое счастье, программа отвечает “К вашим услугам”, и я облегченно вздыхаю. Не смотря на то, что она — мой бессменный страж, в незнакомом мире она же — мой проводник.

“Дай информацию по окружающей обстановке,” — прошу я.

“Биосферный заповедник демонстрационного типа,” — послушно зачитывает Илма, — “Включает семь зон с разными климатическими условиями и видовым составом живых организмов. Предоставляет полный доступ к информации о хранящихся видах, включая генетическую. Для получения сведений сфокусируйтесь в течение трех секунд на выбранном объекте.”

Я тут же пробую проделать это на первом попавшемся кусте, и действительно, прямо передо мной появляется парящая в воздухе сводка с краткой информацией о растении и несколькими разноплановыми иллюстрациями. Полупрозрачные светящиеся буквы принадлежат лиамедскому алфавиту.

“Илма, ты можешь перевести написанное на сатурнианский?”. Программа зачитывает статью на рутене, и я начинаю любить ее все больше.

Оглядевшись по сторонам, решаю попробовать продвинуться к горизонту, поближе к стадам, чтобы лучше их рассмотреть. Картинка автоматически приближается синхронно с моими шагами. Голем-проводник неотступно следует за мной, держась метрах в пяти.

— Илма, дай сведения по данному механизму.

“Голем служебного класса,” — откликается программа, — “Модель nhvii. Устаревшая. Приблизительный срок эксплуатации — сто пятьдесят лет. отличительная особенность — способность точно прогнозировать пожелания человека. Используется в качестве компаньонов, рабочих, служащих информационных сфер.”

— Он опасен?

“Класс опасности — пять, где один — максимальная степень опасности, пять — минимальная. Однако следует помнить, что степень опасности неживых и кибернетических механизмов зависит от их владельца.”

— Само собой.

Ни на что особо не надеясь, спрашиваю голем, могу ли я посещать заповедник самостоятельно. Но он только молча указывает рукой на себя.

“Вам нужен проводник,” — поясняет Илма, — “И он с радостью им будет. Сегодня, завтра, когда потребуется”.

Ожидаемо.

Присутствие голема давит. На Сатурне их не создают, вместо этого используют довольно примитивных роботов. Не то чтобы человечество не смогло сделать чего-то подобное. Но количество затрачиваемых ресурсов оказалось несопоставимо с пользой. Роботы с узкой специализацией и самообучающиеся автоматы заняли ту нишу, которую могли бы занять големы.

А еще, чего нет на станциях Сатурна — так это свободно гуляющих, диких животных.

Нет, вообще животные имеются, но каждое из них находится под опекой определенного человека, то есть, по сути, является его собственностью. Есть и государственные резервации, где численность голов достигает двадцати-тридцати штук. Но чего-то подобного, что было, возможно, на нашей материнской планете, нет нигде. Разве что на Титане. Я слышала про гиперионские заповедники, но никогда не видела даже изображений — гиперионцы либо тщательно их охраняют. Либо лгут всему миру.

Я останавливаюсь невдалеке от группы крупных травоядных, неторопливо прогуливающимися по долине и походя общипывающих встречающиеся деревья, чему способствуют их длинные ноги и шеи. Не смотря на то, что я знаю, что голограмма не может причинить мне вреда, я стараюсь держаться в стороне — так силен бессознательный страх быть затоптанной ими.

Я прогуливаюсь по разным уголкам долины: чтение информации о представленных видах и созерцание невиданных ранее живых существ действительно оказались занимательным времяпрепровождением. Проходит не меньше часа в симуляции прежде чем начинаю искать выход из нее. На помощь тут же приходит голем. Он приближается, приглашающим жестом проводит меня к стволу одного из деревьев, затем буквально продавливает в нем вход в новый зал, и теплота закатной долины сменяется холодом и ночью ледяной пустыни…

Так я успеваю пройти еще пять комнат, оказавшись в симуляции скалистой и ветреной местности, на берегу огромного моря, краем упирающегося в горизонт, на фоне которого маячат огромные туши водоплавающих, периодически взмывающих в воздух. Описав широкую дугу, каждый из них с мощными всплесками возвращается назад в воду. У высокого берега в волнах бьется небольшое суденышко — можно встать на него и доплыть до чудесных зверей, прикоснуться рукой… Но я остаюсь наблюдать издалека на поросшей изумрудной зеленью скале. Здесь меня и находит Ведо.

— Тебя долго не было, — говорит он, подходя ближе. Меня сперва расстраивает, что мое уединение нарушено, но затем он велит голему возвращаться к хозяину, тот послушно исчезает, и мое настроение улучшается. По крайней мере дышать становится свободнее.

— А что, пора возвращаться?

— Необязательно, — Ведо усаживается неподалеку, — Мне удалось уговорить Зилона помочь и поспособствовать сбору совета. Ему есть, что обдумать и чем заняться. В чьем-то обществе он сейчас нуждается меньше всего.

— Хорошо, значит я могу остаться, — заключаю я, не сводя взгляд с горизонта. Снова накатывает тоска по Сатурну, родителям и друзьям.

— Теперь спешить некуда, — кивает Ведо, — Все идет по плану.

— По чьему плану? Твоему или Зилона? — мне не удается спрятать скептицизм в голосе, да я и не очень-то старалась.

— Это неважно, — говорит мой собеседник и добавляет: — Не высокого ты о нем мнения.

— О Зилоне? Ну, он… — я пытаюсь получше подобрать слова, ведь он вроде как наш друг и хозяин станции, давшей приют, — Он…

— Сноб, — опережает меня Ведо.

— Да, — облегченно соглашаюсь я.

— Видимо, такова участь всех учителей — носить маску и стараться не терять лицо перед собственными учениками. Пусть даже и бывшими.

— Я думала, он твой друг.

— Друг тоже.

— Но помогать тебе он не будет.