Спринг, прием. Это Бикки. Капитан Стен ясно дал понять, что возвращение на базу должно быть не позже, чем через три часа.

— У него что, у самого отсох язык?

— Лили, — устало произносит голос в трансляторе, язык мне не знаком, но я понимаю все до единого слова и даже знаю, кто такой Бикки, — Он сам еще в рейде со Скотти. Но я волнуюсь. Возвращайся, дальше слишком опасно.

— Мне осталось забрать лишь один образец. Что там по прогнозу?

— Порядок, — нехотя отвечает Бикки.

— Вот видишь. Отключаюсь, — я выключаю транслятор под протесты собеседника.

Через пару мгновений корабль резко останавливается, наткнувшись на невидимую преграду.

— Твою мать!

Включаю диагностику: механическое повреждение левой гусеницы. Выстёгиваюсь из кресла и открываю люк, чтобы осмотреть поломку. Но меня привлекает быстро надвигающийся с юга шторм. Через секунду все, что я вижу — это летящий на меня, как поток астероидов, планетный грунт. А еще через две я вижу лишь черноту.

— Твою мать! — хрипло выдыхаю я и освобождаюсь от кошмара.

Свет в каюте автоматически усиливается. Я поднимаюсь с постели и какое-то время пытаюсь прийти в себя. Кажется, опять уснула, не отключившись от инфобазы.

“Жизненные показатели в норме”, - услужливо подсказывает Илма.

— Иди доложи об этом хозяину, — огрызаюсь я, но быстро понимаю, что зря. Во-первых, нет смысла злиться на программу, а во-вторых, действительно доложит, — дай воды, — говорю и добавляю на всякий случай, — Пожалуйста.

Будто у программы есть чувства.

Если на кого и злиться, то только на себя. Слишком самонадеянно было пытаться разобраться в устройстве корабля самостоятельно. Достаточно лишь понять, как привести его обратно на Сатурн. Но даже это мне не по силам. Несмотря на то, что я уже несколько суток изучаю язык, многие символы мне непонятны. А мы все ближе к пункту назначения, и что меня ждет дальше — неизвестно. Необходимо ускориться.

Информация отпечатывается в моей памяти как полотно, сплошь усеянное дырками. Возможно, дело в моих языковых навыках, возможно, отчасти в самом языке. А возможно, мне нужно сменить тактику.

Я решаю проверить это экспериментально.

Кошмар пробудил меня ранним корабельным утром. Я умываюсь, послушно съедаю синтосуп. Чувство стыда за минутную слабость, вылившуюся в тихую агрессию, не позволяет мне попросить картофельный напиток. Вместо этого я прошу Илму проводить меня к капитану корабля. Я знаю, что он уже на ногах и ошивается где-то в районе центрального купола. Бог знает, что он там делает, подключаясь к инфобазе. Может управляет кораблем. Может изучает научные трактаты. А может просто смотрит смешные видео.

Мое предположение оказывается верным. Ведо едва кивает мне, завидев меня в куполе. Я думаю, с каждым разом он все меньше рад меня видеть. Не то чтобы он когда-то выказывал радость, но то, что сейчас он не в настроении — очевидно.

— Илма доложила, что у тебя кошмары, — говорит он вместо приветствия.

— Да. Такое со мной случается с детства, — я отвечаю на языке его народа. Мне не хочется обсуждать мои личные проблемы. К тому же я догадываюсь, что Ведо сочтет это за очередную слабость психики и кто знает, как решит «вылечить».

Сейчас он смотрит на меня чуть с большим интересом. Я рада, что отвлекла его внимание попыткой попрактиковать лиамеданский. Или думала, что отвлекла.

— О чем они? — он тоже с легкостью переходит на родной язык. Его выговор при этом значительно лучше, чем рутена. Даже голос становится приятнее.

— Их много. Я не всегда помню. Это важно?

— Сны — это отражение активности нашего мозга. Я бы не сбрасывал их со счетов.

— В устах представителя расы, по технологиям приблизившимся к богам, это звучит странно. И я думала, вы все про всех знаете.

Ведо не оценивает иронию.

— Видимо, не все.

Я минуту молчу под выжидательным взглядом. Может правда рассказать? Какая, в сущности, уже разница.

— Нет ничего особенного. Кошмары и кошмары. У всех бывают. Только я в них умираю каждый раз, очень, кхм, натурально. То меня сжигают на костре, то я погибаю при несчастном случае на какой-то красной планете. Есть еще сон про схватку на очень футуристичном корабле, чем-то похожем на твой, а я таких даже не видела никогда.

— И ты совсем не представляешь, откуда они?

— Ха, сны и сны. В них что угодно может привидеться.

— Но тебя никогда это не интересовало?

— Только с той точки зрения, чтобы найти способ от них избавиться. А у тебя что, всегда на все есть ответы? Все можно объяснить?

Ведо пару секунд молчит, словно задумывается над вопросом.

— Да. Я же логгер.

На самом деле Ведо говорит anhaok, что можно перевести как логгер, ученый, мыслитель. В сатурнианском ближе всего к математикам, но насколько я понимаю, лиамедцы достигли такого уровня развития, что не признают градацию на предметы и разделы наук.

— А почему на корабле нет других членов команды? — меняю я тему. На интересующую меня.

— Это частное судно, — отвечает господин логгер, — сейчас я выступаю как неофициальное лицо.

— То есть для управления кораблем достаточно лишь одного человека?

Ведо молчит. Ответ очевиден, считает он.

— А семья? — решаюсь спросить я и замаскировать разговор под праздную болтовню, — У тебя есть семья?

Насколько мне известно из инфобазы, у лиамедцев очень сложная градация родственных уз. Гораздо сложнее человеческих. Некоторые мне непонятны. А некоторые являются полными аналогами сатурнианских: супружеский брак, родительские и братские узы.

— Есть ughvine uichhem, — поколебавшись, отвечает Ведо. Он понимает, что я не понимаю, и добавляет: — Брат.

— У меня тоже есть брат. Деко.

Ведо кивает. Он знает. Я почти уверена, что параллельно разговору со мной он занят еще чем-то в своем сознании. Но я этого не вижу. Быть может, когда-нибудь он потеряет бдительность.

— За ним тоже охотятся? — внезапная догадка — и страх иглами пронзает тело.

— Это не охота, — в сотый раз поправляет Ведо, — И нет, его не преследуют. Генетический материал твоего брата нежизнеспособен.

Я размышляю над этими словами. У брата есть жена Сонем, уже три единицы года. А новых граждан от их союза нет до сих пор, несмотря на старания докторов. Это ли имеет в виду Ведо?

Как бы то ни было, я испытываю облегчение, зная, что Деко в безопасности.

— Брат никогда не путешествует с тобой? — снова спрашиваю я. Чувствую, что вопросы на грани тактичности. Но Ведо не прерывает разговор. Подозреваю, ему тоже нравится живое общение, пусть даже и с представителем низшей расы.

— У него свое предназначение.

Да, Ведо так и выражается. «Предназначение». Ну ничего себе.