Между тем военные события приближались к знаменательному рубежу. На Балканах после многодневных боев с итальянской бригадой «Савона» 28 февраля австрийцы взяли столицу Северной Албании Дуррес, а в начале марта они стояли уже на реке Буна.

Со времен осенних боев 1915 года на Западном фронте, если судить по масштабам этой самой страшной из всех войн, никаких крупных боевых действий не велось. На Итальянском фронте тоже все было хорошо. Противник в четырех крупных сражениях при Изонцо и в ходе многочисленных боев на Тирольском фронте, несмотря на свое численное превосходство, не смог добиться сколько-нибудь заметного успеха. То, что он считал оккупированным на австрийской земле, было отдано ему почти полностью добровольно.

У Центральных держав имелись все основания оставаться довольными общим положением дел, и фон Фалькенхайн был не из тех, кто позволяет не воспользоваться благоприятной ситуацией. Все немецкие войска, более не задействованные в Сербии, немедленно выводились оттуда на отдых в Темешварский банат. Там они не могли пожаловаться на оказываемый им прием со стороны швабов Южной Венгрии и сформировали к Новому году на несколько недель армейский резерв, который можно было использовать как на Русском фронте, так и на Балканском полуострове и который произвел неизгладимое впечатление на румын. Когда же стало очевидно, что этим закаленным в боях дивизиям на юге и востоке больше делать нечего, фон Фалькенхайн смог приступить к осуществлению своего давнего намерения нанести мощный и, возможно, решающий удар на западе.

Еще до того, как этот план смог воплотиться в жизнь, фон Гетцендорф выступил с предложением о совместном наступлении на Италию. Он обсудил этот вопрос со мной и попросил меня соответствующим образом настроить фон Фалькенхайна. Я согласился, так как изложенное генерал-полковником говорило о многом, но тут же оговорился, что сомневаюсь в согласии фон Фалькенхайна, поскольку не знаю намерений нашего штаба. Однако заметил, что для германского Верховного командования приемлемо любое предприятие, которое могло бы привести к успешному завершению войны.

Вместе с тем мне казалось, что к Италии это не относилось. А вот фон Гетцендорф, напротив, ожидал от итальянского похода очень многого, но прямо заявлял, что осуществить его возможно только при участии немецких войск.

Я поехал к фон Фалькенхайну и получил от него ожидаемый ответ. При этом его замечания отражали ход мыслей, которые он изложил в письменном виде еще в декабре.

На следующий день – это было в конце января 1916 года – фон Гетцендорф отправился в Пщину, где у него состоялся долгий и обстоятельный разговор с фон Фалькенхайном, в котором он в самых радужных красках изложил перспективы на успех. Но результаты, как я и предполагал после своего доклада фон Фалькенхайну, оказались отрицательными. Фон Гетцендорф вернулся домой несолоно хлебавши.

Он заявил мне, что весьма сожалеет об отказе фон Фалькенхайна по своему предложению. Но поскольку фон Фалькенхайн несет ответственность за подчиненные ему войска, добавил фон Гетцендорф, и руководствуется какими-то своими соображениями по проведению иных операций, о которых он только намекал, то удивляться его столь малой заинтересованности в настоящее время к итальянским делам не приходится.

Впоследствии у меня сложилось впечатление, что в то время фон Гетцендорф вовсе не был разочарован позицией фон Фалькенхайна, поскольку благодаря этому он получил свободу в проведении наступления на Италию в одиночку, то есть без всякой оглядки на соображения, обусловленные сотрудничеством с союзником. Такое лишний раз свидетельствовало о том, что в Австрии в счастливые дни легко забывали о ценности немецкой помощи. И фон Гетцендорф не был серьезен, когда под конец нашего разговора бросил, что теперь ему придется похоронить свою столь многообещающую идею.

До этого о намерениях Фалькенхайна ничего определенного я не знал, но в Пщине уже давно ходили слухи о переносе главной ставки на запад. И из этого можно было сделать вывод о том, что там предстоят великие события.

Я часто пытался узнать об этом поподробнее у фон Фалькенхайна или генерал-майора Герхарда Таппена. Но это мне не удавалось. В Цешине же на меня каждый день обрушивались сотни вопросов, ответить на которые я не мог.

8 февраля в Пщине прошел торжественный прием австрийских генералов, на котором, согласно книге Карла Фридриха Новака «Путь к катастрофе» (Берлин, 1919), фон Гетцендорф узнал о планируемом фон Фалькенхайном наступлении на Верден. А уже 12 февраля ставка Верховного командования переехала в Шарлевиль-Мезьер, то есть в тот день, когда должна была начаться атака на Верден.

Здесь говорить о Вердене излишне. В любом случае эта битва на все времена останется одной из самых острых тем в военной истории.

Едва наши храбрые войска вступили во Франции в жаркие и кровопролитные бои, как на Русском фронте тоже стало наблюдаться оживление. Однако достоверно известная нам расстановка русских сил против войск генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга позволяла такое предвидеть.

Поэтому русское весеннее наступление[28], несмотря на то что противник, как всегда без оглядки на потери от шквального огня наших войск, бросал своих солдат на штурм неприятельских позиций, закончилось для него полным провалом. Наши доблестные кавалеристы, хотя и значительно уступавшие противнику по численности, отбили все его атаки.

Тем временем в связи с переносом центра тяжести военных операций на запад сотрудничество между фон Гетцендорфом и фон Фалькенхайном в значительной степени отошло на второй план. Тем не менее очень скоро передо мной вновь встала задача по осуществлению посреднической деятельности. Причем причиной этого послужили глубокие разногласия между австрийцами и болгарами.

Дело заключалось в том, что при заключении договоров в сентябре 1915 года государственные деятели, скорее всего, четко обозначили те районы, которые в случае удачного исхода Балканской кампании должны были достаться болгарам, но не определили дальнейшую судьбу других областей. В ходе же этого похода болгары вышли за пределы сфер своих интересов и закрепились в районах городов Приштина, Призрен и Эльбасан. Однако Австрия сильного распространения болгар на Западных Балканах, в Черногории и Албании не желала. В результате в указанных районах между рядовыми австрийцами и болгарами дело доходило до открытых столкновений, а разногласия между правительствами и армейскими командирами сильно обострились.

В начале февраля болгарский царь Фердинанд I после посещения германского Верховного командования прибыл в ставку австро-венгерского Главного командования. Он посетил генерал-полковника фон Гетцендорфа в его располагавшейся в гимназии канцелярии и завел с ним разговор о Призрене и Приштине. Однако фон Гетцендорф, вместо того чтобы возложить ответственность за решение этого печального вопроса на правительства, необдуманно оспорил право болгар на оккупацию данных городов. В результате между ним и