— Ненавижу. Так нормально? Тебя устроит? Это для остальных ты теневой правитель, спаситель цивилизации. Для меня — лжец, манипулятор и садист.

— А ты говорила, что любишь, Ле-ти. Когда я входил в тебя, а потом, уже засыпая, всегда повторяла…

И почему я не умела врать? Сказать ему что-нибудь вроде того, что я притворялась, имитировала удовольствие. Нет, тогда заведется еще больше.

— Эй, приди в себя. Как тебе это удалось? Изуродовать все, что было между нами… Сначала вырвал мои чувства с корнем, а потом вернулся и уничтожил даже те светлые крупицы, что я умудрилась сохранить, — голос совсем упал. — Подсунуть мне эту девочку… Да лучше бы ты мне змею показал, я бы тебя, как ты выразился, подарила ей вместе с троном. А тут едва ли не ребенок. Как я могу согласиться на подобное уродство? Но ты и на этом не угомонишься. Начнешь настаивать, что я должна радоваться. Потом залезть к вам в постель и радоваться там. А дети без меня у вас получатся?

Из горла вырывались странные хриплые звуки, одинаково похожие на смех и на всхлипы. Эмре развернул к себе лицом и гладил по волосам.

Он справился с тем, что ни разу не получалось у учеников, их родителей и у министерства образования. Похоже, что у меня истерика.

— Или это такая шутка? Когда тебя сбивает ураганным ветром, волна швыряет о камни, то как бы к ним нет вопросов. Но ты, за что ты так со мной? Я же не делала тебе ничего плохого… Глаза закрыты, а руки связаны. Знаешь, на такую игру должны соглашаться оба. Ты меня ни разу не спрашивал.

Эйдан умел быть ласковым. Он сегодня это демонстрировал. Да и память услужливо подсовывала самые разные моменты… Ларг разминал мои плечи и время от времени касался губами крепко зажмуренных глаз.

— Тссс. Ты сейчас себя накручиваешь и не делаешь усилий, чтобы попробовать услышать. Это все равно, что я бы искал в этой комнате кровать, а вместо этого обращал внимание на то, что здесь есть стол, стул, подоконник. Да и стена, если на нее опереться…

— Эйдан!

Я опять попробовала освободиться. Еще одно бесполезное усилие.

Мы уже сидели на стуле. Точнее, он на стуле, а я тосковала у него на коленях.

— Поэтому я и говорю, тссс. Вот что такое компромисс. Ты перестаешь сгущать краски. Я глажу твои бесподобные шелковые волосы и не вспоминаю о губах.

— Эйдан, пальцы.

Он отнял указательный палец от моих губ. Вздохнул.

— И такая отработанная повелительная интонация. Конечно, ты лучше всех подходишь для Тайлерина, учитывая, что я должен был назначить именно женщину.

— Ты и сейчас всех обманул. Я не успела обругать тебя как следует. Ты закрыл разлом. Это не моя трещина.

По лицу струилось что-то влажное. Когда-то я была такой эмоциональной, что почти любая сильная сцена в книжке вызывала слезы. Но вот потом… По-моему, я разревелась впервые за десять лет, когда мне попался сборник сонетов Бланко.

— Ну, все, любимая, перестань. Я не снимаю с себя вину. Когда я впервые тебя встретил, то рассчитывал на приятный, ни к чему не обязывающий роман. Девушки с Лондиниума относятся к ним проще. Правда, обычно я заводил интрижки в свете Фересии, чтобы не вызывать болтовни на Элидиуме.

— Точно. Чтобы не волновать жену с ее слабым здоровьем…Иногда, ларг, лучше молчать, чем говорить.

Он слегка подбросил меня на коленях. Как добрый папаша, который изображал из себя лошадку. Я ухватилась за столешницу.

— Перестань, фересийские хищницы мало чем отличались от местных. Разве что не знали, кто я. Ну, и в целом вели себя более раскрепощенно… Ты же не походила ни на кого. Ни о чем не спрашивала, ничего не просила. Заставляла меня тренировать чары, как будто я подопытный образец… Каждую свободную минуту писала свой талмуд, либо корректировала уже написанное. Я даже не мог вытащить тебя поужинать. Ты соглашалась только на ласки, спала с черновиками и чуть ли не во сне делала пометки.

Мне пришлось открыть глаза, потому что иначе выходило слишком интимно. Он снова погружал меня во время, когда я считала себя легкой и беззаботной. При этом ведь всего единственный раз позволила себе быстрый роман, поддалась порыву — и вот что из этого вышло.

— То есть ты считал меня распущенной и сумасшедшей. Вместо того, чтобы требовать от профессора с Элидиума украшения и подарки, я просила выговаривать слова на разных языках Лондиниума… Сырой магии в тебе было с избытком, я не могла упустить такой шанс. Не проверить свою гипотезу.

Он снова провел по моим волосам.

— А потом ты заявила, что тебе пора. Каникулы через два месяца, но у тебя защита и времени тоже не будет.

— Я сказала, что ты мог бы мне писать. Рассказывать, работают ли те же приемы на Элидиуме. Я потратила на ту разработку больше десяти лет. Чего ты ждал? Что я вот так все брошу?

Эмре невесело хмыкнул.

— Чего я не ждал, это того, что перестану себе принадлежать. Если ларг встречает избранницу, то привязывается навсегда. Забвение ослабило эту связь, но все последние годы я продолжал терять себя. Много раз я мог не вернуться после погружения или вернуться, но не сюда, а случайно обрушиться на Лондиниум. Ваша атмосфера не предназначена для подобной магии.

Я молчала и перестала ерзать. Эмре спрятал лицо у меня на плече.

— Я просто отсрочил неизбежное. При этом оттолкнул от себя свою единственную женщину. Вероятно, такая сильная тьма и не нужна в подлунных мирах. Но ты меня вспомнила. Значит, есть шанс как-то разобраться со всем этим.

Уперлась взглядом ему в подбородок. Смотреть выше невыносимо. Он мог погибнуть. Промахнуться в этих своих эмпиреях… Но что это меняло? Положим, я соглашусь положить жизнь на его алтарь. Однако он никогда не требовал от меня жертвы. Только раствориться в нем целиком и добровольно.

— Подавать жаркое? — Айвар возник у стола. Наверное, просто забыл воспользоваться дверью. — Айна невеста ушла к себе. Двенадцать айвинов благополучно разместились. Леди директрисе необходимо поесть, чтобы восполнить потраченные за день ресурсы. А через полчаса ей надо лечь. Завтра по расписанию…

Мы с Эмре одновременно махнули, чтобы он сгинул.

— У нас еще тридцать минут. Давай про школу и все остальное. Я же вижу, что это заботит тебя сильнее, чем страдания обездоленного ларга.

Глава 21

Разговор о Тайлерине, однако, не ушел дальше правящей династии